Ищейки - Питер Ловси

Детектив-суперинтендант Питер Даймонд скорчился на заднем сиденье патрульной машины, которая, включив мигалку и ревя сиреной, мчалась на полной скорости по Кейншэм-байпас в сторону Бата.

— Берегись придурков за рулем! — крикнул он водителю.

— Нас видно за милю, сэр.

— Да, но кто знает, что придет им в голову?

Даймонд чувствовал, что каблуки его ботинок вот-вот продавят пол. В машине он оказался только потому, что выступал свидетелем в Бристольском суде и попросил патрульного подкинуть его до Бата. Вызов поступил почти сразу же, как они отъехали от города. Дьявольское невезение.

— Ты говоришь — звонили из банка?

— Да, сэр.

— У тебя есть счет в банке, сынок?

— Да, сэр.

— В этом отделении?

— Нет, сэр.

— А, тогда хорошо.

— Похоже, там что-то серьезное.

— Такое случается сплошь и рядом, — ответил Даймонд, пытаясь перекричать рев сирены. — Как только какой-нибудь бедняга уходит в минус, банк съедает его заживо. Это настоящие акулы. Они присылают тебе уведомление, что ты превысил кредит на пару фунтов, и берут с тебя десять фунтов за то, что его отправили.

Разговор заглушил рев сирены. Даймонд старался не смотреть на придорожную зелень, сливавшуюся за окном в мутную полосу. Еще этим утром, сидя в суде, он всерьез думал, что работать полицейским в Бате — пара пустяков. Когда они подлетели к кольцевой развязке между Бат-роуд и Бродмид-лейн, он закрыл глаза.

Взвизгнув тормозами, машина остановилась у банковского отделения на шоссе А4 в Солтфорде.

— Кажется, мы первые, — без особой радости заметил Даймонд. — Интересно, этот клоун у двери — один из них или один из наших?

Мужчина в серой «тройке» помахал им рукой — явный признак «своего». Он подскочил к машине раньше, чем Даймонд успел вытащить из салона свое грузное тело.

— Раутледж, — представился господин в «тройке». Голос у него был сладким, как фруктовое желе. — Старший клерк. — Он протянул руку Даймонду с деловым видом, словно перед ним был новый клиент, желавший открыть счет. — Быстро вы приехали.

— Что тут стряслось?

— Наш управляющий, мистер Беллини, мертв.

— Мертв?

— Да, убит выстрелом в голову, — подтвердил клерк сухим тоном британского актера, демонстрирующего мужество на поле боя.

— Вот как? Стрелок еще в здании?

— Э… нет.

— Есть свидетели?

— Свидетели? Нет, все произошло в кабинете мистера Беллини.

— Но люди должны были слышать выстрел.

— Тут вы правы.

— И видеть, как убийца вышел из кабинета.

Раутледж задумался.

— Боюсь, что нет. Спросите их сами. По-моему, все попрятались за столами.

Даймонд старался быстро усвоить полученную информацию.

— Если никто не видел, как стрелявший вышел из кабинета, откуда вы знаете, что его там нет — у мистера Беллини?

Ратуледж пожал плечами и скромно улыбнулся.

— Дело в том, что это я его застрелил. Простите, что говорю так прямо, офицер. Но мистер Беллини был тот еще засранец.

Церковь Святых Михаила и Павла, возведенная в тот год, когда королева Виктория взошла на трон, расположена на перекрестке Брод-стрит и Уэлкот-стрит, недалеко от «Подиума» и здания почтамта. Писатель Джон Хэддон в своем «Описании Бата» назвал это место «ловушкой для глаз» — лучше, действительно, не скажешь. Ее шпиль величаво возвышается над городом. Южный фасад, сильно усеченный из-за нехватки места, был вдохновлен собором в Солсбери. Правда, в центре Бата он смотрится не очень. Узкие окна, острые шпицы и стрельчатые арки плохо сочетаются с георгианскими фронтонами и портиками. Самое приятное, что случилось с этим зданием за последние десятилетия, — очистка стен. После того, как с камней сняли столетнюю копоть, церковь стала куда лучше вписываться в окружающую архитектурную среду — если не по форме, то по цвету.

В этот пасмурный октябрьский день, около восьми вечера, на перекрестке со стороны Брод-стрит появилась женщина в желтом плаще и с большим зонтом, которым она старалась заслониться от окрестных зданий. Громада собора действовала на нее угнетающе: Ширли-Энн Миллер не любила ходить в церковь. Она была в храме единственный раз — много лет назад, во время фестиваля, на концерте Найджела Кеннеди. Ее увлечение этим панк-скрипачом началось лет в пятнадцать и продлилось чуть ли не до тридцати. Но сегодня она шла сюда совсем по другой причине, и причина эта, судя по всему, была очень веской, поскольку встречу назначили не где-нибудь, а в церковном склепе.

Дверь в храм оказалась закрыта. Ширли-Энн поискала другой вход, начиная сомневаться в том, что ее правильно проинформировали. Со стороны Уэлкот-стрит обнаружились невысокие перила, за ними — спускавшиеся вниз ступеньки. Она сняла очки и протерла стекла, пытаясь понять, что делать дальше. Лестница заканчивалась дверью с аркой и явно вела в подвальный этаж. Женщина закрыла зонтик, как следует его встряхнула и, глубоко вздохнув, спустилась вниз.

Она боялась увидеть могильные плиты и надгробия, затянутые паутиной, но вход в крипту оказался светлым и просторным. В коротком коридорчике имелось несколько дверей, и за одной из них слышались чьи-то голоса.

Ширли-Энн всегда нервничала перед встречей с новыми людьми, но тут уж ничего нельзя было поделать. Она толкнула стеклянную дверь и вошла в комнату. Помещение напоминало палату в частной клинике: теплое, уютное, с большим ковром и ярким светом, без малейших намеков на гробы. На желто-кремовых стенах висели туристические постеры. Все выглядело таким чистым и стерильным, что она испугалась, как бы не запачкать ковер мокрой обувью.

Находившаяся в комнате пара оборвала разговор и уставилась на Ширли-Энн. Сидевшая ближе к ней женщина — немолодая, с широким напудренным лицом и изумрудными тенями вокруг глаз, в переливчато-синем платье с высоким воротником, — показалась ей похожей на восточную царицу. Нефритовые серьги, ярко накрашенные ногти… Все остальное выглядело скорее по-европейски: светлые завитые волосы и сочные оранжевые губы, сжатые в надменной гримасе.

Мужчина был не менее внушителен в своем роде. Свою пышную черную бороду он, похоже, приобрел в маскарадной лавке: она никак не вязалась с его седыми волосами. Ширли-Энн невольно пришло в голову, не приклеена ли его борода к очкам и не продавались ли они одним комплектом.

Поскольку те продолжали хранить молчание, она представилась.