Одноклеточный - Олег Никитин

Мне нравятся сумерки, скрывающие моё уродство. Чем раньше они наступают, тем лучше. Но в нашем городе лето долгое, а солнце торчит на небе как приклеенное, почти не двигаясь.

Так что лету я предпочитаю зиму, и каждое утро после солнцестояния гляжу на пыльный цифровой календарь над кроватью и высчитываю, на сколько минут и секунд будет короче наступающий день. Всегда получается минута, а с секундами у меня путаница. А до двадцать первого июня этой полоски с цифрами для меня не существует. То есть я смотрю мимо неё, сразу вверх, и тщательно запоминаю дату. Вот как сегодня: пятнадцатое ноября.

Признаться, с математикой у меня в школе была проблема. По другим-то предметам — прикладная генетика, программирование роботов, культура устной речи и так далее — я хорошо учился, то есть не хуже прочих. Пока слушаю, все понятно, просто прозрачно до удивления, а как вижу на бумеле цифры, то словно отталкиваюсь от них или придумываю, что бы они могли обозначать. Скажем, пятёрка — это число пальцев на руке, и что с рукой станет, когда поделишь её на два. И как делить, вот ещё в чём вопрос, — вдоль или поперёк? И так далее. Пока об этом думаешь, время и вышло, пора скидывать решение на лэптоп учителя, а что там скидывать, кроме пустой страницы? Мне наш участковый врач, вечно пьяный, в детстве часто говорил: «Егор, ты дитрана, что ли, облопался? Все признаки изменённого мышления». По-моему, он всё-таки мне не верил, вечно ведь у него разные психи с нашей улицы толклись. Кто на химии какой сидит, кто сетевыми глюками мается, а бывают и грибники, что на Полосе пасутся. Видел же мой чёрный паспорт, а всё равно почему-то не верил. Наверное, у него самого мышление сдвинулось в наркоманскую сторону. Если бы удосужился как следует мой ген-паспорт изучить, то узнал бы, что у меня не изменённое мышление, а замедленное. Но ему, врачу то есть, всё равно было. В том квартале, где мы жили до переезда в свой дом, ещё не такие случаи бывали.

Так вот одно время я не брился, растил волосы на щеках, потому что подглядел в городском аквариуме, как растут водоросли. И как между ними шныряют искусственные рыбы. Одни большие, как человек, другие совсем маленькие, но зато разноцветные. Некоторые рыбки светились, потому что их с медузами скрестили.

Я внимательно прочитал все таблички на стекле, ещё раз запомнил названия рыб и отыскал каждую в толще воды. Ещё раз — потому что я уже запоминал их когда-то, только забыл. Только про морского котика и облезлого пингвина я хорошо помнил, как они называются.

Я глядел, как рыбы мечутся в разных подводных кустах, а те только плавно шевелятся где-то внутри. Кончики водорослей почти при этом не двигались. «Эге, — подумал я тогда. — Если я стану с бородой, то никто не заметит, что у меня шея тоже волосатая». Странная идея, правда? Но тогда показалась мне стоящей. Просто у меня ген Леф-1 мутировал, и на всём теле повышенная волосатость, особенно в паху и на груди. Даже на спине волосы растут, только негусто. Кроме Леф-1, ещё несколько генов нарушено, вот из-за них-то я к болезни Альцгеймера предрасположен и мышление замедленное.

Зимой и ранней весной кожа у меня светлая, будто природная желтизна вовсе на ней не держится, а глаза широко распахнуты, как у героя, манга. Словно я вечно в удивлении. Папаша считает, что у меня атавизм. Где-то в Инете передачу поймал про генетическое оружие. Дескать, лет сорок назад террористы вывели штаммы особо стойких вирусов и заслали их к неверным. К нам в южные Курилы их тоже много попало. От вирусов этих и вымерли белые люди, потому что стали бесплодными. А мне, значит, передалось их тяжёлое наследие в форме моего уродства. От этого же, мол, и в мозгах неполадка. Про бесплодие он промолчал, а я и спрашивать не стал. Мне вообще про девчонок трудно говорить, потому что я чувствую, как они меня боятся. Только Урсула ко мне обыкновенно относится, но она сама страшная, к тому же будущий учёный и работает с мутантами в нашем зоопарке. Странная, короче. Она же наполовину айна, а наполовину нихонка, поэтому работает изо всех сил. Полукровкам на нашем острове трудно, везде на них подозрительно смотрят.

Вообще-то я тоже такой, только мать у меня не чистокровная айна, у неё дед русский был.

Недавно, когда от монстра и мартышки в моём секторе детёныш появился, её чуть не отстранили от работы. Приехали светила генетики из Токё, хотели увезти нашу сенсацию. Но её университетское начальство встало горой, и островная куяксё помогла — охота разве такой источник будущей прибыли терять? Так мне потом Урсула объяснила. Но она всё равно думает, что долго так не протянется, не дадут ей тут работать. «Слишком дорого он стоит, — сказала она. — Дороже твоего лечения в сто раз, Егор. Они пока просто не знают правильной цены этому зверьку». Знают или нет, а никакую информацию из лаборатории стало невозможно вынести, когда у нас это пополнение случилось. И тем более передать через спутник. Университет бонзам из Токё пообещал — и усиленную охрану на весь компьютерный комплекс поставил, блокировки всякие хитрые.

Так вот выросли у меня волосы, бакенбарды и борода, и усы тоже — долго росли. Умываться, конечно, неприятно, и такое чувство, будто в них микробы зудящие поселились. Всё время чесаться хотелось и за бороду себя щипать. И что же? Ещё страшнее стал, меня даже директор зоопарка к себе позвал и сказал, что я посетителей распугиваю. Мол, они принимают меня за маньяка, переодетого в форму сотрудника. Велел сбрить «эту гадость». Я уже и сам подумывал. Ничего моя борода не скрывала, как был урод, так и остался. Рыбы в аквариуме меня просто надули.

Но вообще-то, если честно, я с самого начала не верил, что у меня получится с бородой. И рыбы тут ни при чем, будь они хоть самые натуральные иваси, из русской банки.

Из зоопарка я выехал, как обычно, в десять часов вечера — в это время светофоры ещё работают, а машин на улицах уже мало. Хотя всё равно сплошняком идут, конечно. У меня старый отцовский «хорнег», десять раз битый. Вся электроника в нем давно вылетела, кроме полицейского чипа. Его каждый год меняют. Завёл на шесть тысяч оборотов, и можно не беспокоиться, что занесет заднюю шину. Бугры и колдобины от грузовиков в моём районе — а я рядом с портом живу, в одном квартале от бухты, — ему нипочём. Вообще-то мне на кибертране было бы удобнее ездить, и тратился бы меньше, но мне там не нравится, особенно по вечерам.

Как я в зоопарке оказался? Это всё из-за паспорта — пошёл куда взяли. Никакой страховщик с таким паспортом не станет связываться, а без страховки разве куда устроишься? На хорошее место, я имею в виду. Но я рад, что нашёл эту работу, потому что мне нравятся живые существа — их только у нас и встретишь. Я спросил как-то у матери, почему мне не проделали генную терапию, когда я ещё в утробе сидел, но она промолчала. Это я потом понял, что тогда наша семья была ещё бедная, дома ведь своего у нас не было.

А отец сказал, будто передачу по голику вёл:

— Неравенство — неизбежная данность человеческого общества. Кто-то слишком умный, кто-то хитрый, а ты сильный…