Фортуна - Денис Салькин

Пятница…

«Не хотел я пить, но пятница…» – где-то я слышал эту песенку. И ведь прав автор! Пить сегодня придется. Не настолько уж я силен и морально устойчив, чтобы отказать своему другу Андрею. А жаль. Восемь часов беготни и контакты с идиотами разного калибра располагают только к тому, чтобы рухнуть на кровать и уснуть. Вот на черта я пошел работать курьером после института? Надеялся, подобно американским миллиардерам, пройти снизу вверх и занять место начальника – высокий статус, бешеная зарплата… Так ведь уже после пары месяцев работы прекрасно разобрался, что выше не прыгнешь – там все занято.

Остановка. Все вокруг знакомо до тошноты: торговый павильончик с рекламой сникерсов, чахлый куст, разбитый бордюр… Ничего в этом мире не меняется! Счастье еще, что автобус подошел быстро и практически пустой. Я быстренько сел у окна, поставил на плеере композицию Роба Костлоу «Oceans» и собрался отключиться от окружающей действительности. Но не получилось. Мысли! Они грызли мозг постоянно. И только депрессивные. Иногда я уговаривал сам себя, что все еще впереди, молодость не кончилась и вполне можно успеть обзавестись навороченной машиной, длинноногими любовницами и даже яхтой. Но мечты перечеркивались обыденной серой жизнью и ее угнетающим графиком: утро – работа – дом, снова утро… По пятницам – обязательное посещение бара с друзьями…

Автобус резко затормозил перед перекрестком, и я едва не клюнул носом поручень стоящего впереди сидения. Желание облаять водителя прошло мгновенно, тем более что это прекрасно сделали другие пассажиры. Я безразлично глянул в окно и увидел сухонького старичка в соломенной шляпе, сидящего на скамейке. Вот интересно, он жалеет об ошибках прошлого и доволен ли прожитой жизнью? Старик как будто почувствовал внимание, посмотрел на меня, улыбнулся и приветственно приподнял шляпу. Но для меня его жест ничего не изменил.

Едва открылась дверь на моей остановке, я выскочил и направился к магазину. Мать просила купить свежий кефир для отца. В последнее время он стал сдавать и даже пилил меня все реже и реже. Работа на металлургическом заводе давала ему ощущение состоявшейся судьбы и, по его разумению, право быть для сына суровым и непреклонным критиком. С детства он осуждал любые мои действия и начинания. И непременно сообщал, что я «зря проживаю жизнь». Если бы не мама, то было бы совершенно невыносимо. Она служила как бы прокладкой между мной и отцом, но профессия врача почти не оставляла ей сил и времени на семью. Спасибо еще, что в квартире у нас две комнаты и хоть на минимум уединения можно рассчитывать.

Из лифта на своем пятом этаже я вышел осторожно – соседский кот исправно гадил на площадке и моих ожиданий опять не обманул.

Родителей дома еще не было, и я, прицепив ветровку к вешалке, двинул на кухню. Настоятельный приказ мамы «полноценно обедать» я исполнять не стал. Поставил в холодильник купленный кефир, отрезал кусок вареной колбасы и отправился к себе в комнату.

Пока грузился компьютер, я жевал колбасу и мысленно торопил машину – не терпелось убедиться в своем хроническом невезении. Наконец, открыл вкладку букмекерской конторы и просмотрел вчерашние ставки на футбол. Естественно, на моем счету оказался твердый ноль. «Что такое не везет и как с ним бороться?» – мысль вовсе не свежая и столь же бесперспективная. Снова накатила привычная жалость к себе и печаль о напрасно потраченных деньгах. Последнее время это ощущение стало уже стабильным. Вот какого черта после такой уймы проигрышей я продолжаю играть? Ведь не один раз осознавал, обещал сам себе завязать, но упорно возвращался к ставкам! Наверное, я болен, ставки для меня – наркотик. Но в них я как в зеркале видел свое будущее: красивую, легкую жизнь. И каждый раз ставки дарили надежду и отнимали деньги, превращая серость существования в тьму проигрыша…

Я рухнул на кровать и бездумно уставился в белый потолок. Вдруг вспомнил лето у бабушки в деревне: мне шесть лет, я лежу в траве и с интересом наблюдаю за плывущими в небе облаками. Удивительное время свободы, беспечности и счастья!..

Из прошлого меня выдернул назойливый звон. Мобильник. Я не вытащил его из кармана ветровки. Пришлось вставать и идти в прихожую. На экранчике обнаружилось три пропущенных вызова и эсэмэска от Андрея: «Чего трубу не берешь? Через полчаса жду в баре!» «ОК», – ответил я и вновь погрузился в оцепенение неудачника.

Все клятвы, раскаяния и жалость к самому себе не помешали мне вбить последние три с половиной тысячи в очередную ставку. Но испытывал я при этом полное безразличие: как будто мне хотелось избавиться от денег. Я не провел, как обычно, анализ команд, статистику матчей, не проверил составы игроков, а просто ткнул курсором в ближайшую игру: матч «Зенит» – «Динамо». Видимо, нашло полное затмение, потому что ставку сделал на «Динамо», которому ничего не светило ни по здравому смыслу, ни по фантастическим предположениям. А потом выключил компьютер и ушел в бар.

Всю дорогу в метро я упрекал себя за дурацкую ставку. Поставил на победу с коэффициентом пять и шесть десятых – абсолютный бред. Ведь знаю, что клуб этот играет отвратительно, а уж тем более на выездах. Ничья – все, на что могло рассчитывать «Динамо» в любой игре. Уж лучше бы купил воздушных шариков и выпустил к облакам!

С Андреем мы дружили с детства – почти пятнадцать лет из двадцати четырех прожитых, и он был мне как брат. Именно он в конце рабочей недели вытаскивал меня из дома в бары, готов был обсудить любую проблему, философствовать или просто пить пиво и молчать. Андрей был прекрасным рассказчиком, не лишенным остроумия, но девушкам нравился не только поэтому. Широкие плечи на мощном торсе, могучая шея, самоуверенный взгляд буквально вынуждали девиц прильнуть и растаять. Несмотря на его внешнюю холодность, все признавали доброту и справедливость Андрея, хотя вспыльчивый характер немного портил впечатление.

Когда я вошел в бар, друг уже заканчивал кружку пива. Сидеть в прокуренном помещении не хотелось, и я предложил прогуляться до парка Горького – погода стояла замечательная. Мы прихватили по бутылке пива и очень удачно заняли лавочку напротив фонтана.

Вода дробилась на мелкие брызги и сияла сразу двумя радугами.

– Видишь радуги? – спросил Андрей.

Я кивнул.

– Я готов поставить знак равенства между твоим Хемингуэем и Стругацкими, если ты признаешь тоску и безысходность своего любимца.

Эти слова Андрея, видимо, услышали две девушки, проходящие мимо, по крайней мере, одна из них сразу обернулась.

– Брось, Андрюха! – отмахнулся я. – Ты пытаешься провести параллель между классикой и…

Я покрутил пальцем в воздухе, но нужного слова не нашел.

– В общем, эти две радуги для меня находятся на разных уровнях!

Но наши литературные изыски были грубо прерваны – девушка, заинтересовавшаяся разговором, неожиданно присела на нашу лавочку рядом с Андреем.