Я иду искать - Макс Фрай

— Получилось! — воскликнула Меламори. И так самодовольно ухмыльнулась, что кто угодно на её месте выглядел бы законченным болваном.

Она собственно именно таки выглядела, но я был слишком рад её видеть, чтобы придираться. К тому же, вряд ли следует упрекать человека за то, что он приснился тебе с не самым удачным выражением лица. Чей сон, на том и ответственность. По-моему, так.

Меламори, тем временем, позеленела и задрожала, как поверхность озера в ветреный день, но спохватившись, коротко выругалась и снова приняла обычный вид. Такова сила вовремя произнесённого бранного слова — даже во сне.

— Ужасно трудно, — пожаловалась она. — Я рада тебя видеть, а это отвлекает.

— От чего?

— От всего. В смысле, от процесса. Я же тебе не просто так снюсь. То есть, не потому, что ты, например, соскучился и думал обо мне весь день, а потом сознание обработало информацию и выдало нужную картинку. А потому, что я сама решила тебе присниться. И, как видишь, сделала! Я — это именно я, а не бессмысленная игра воображения. Пришла в твой сон, как наяву ходят в гости. Только задержаться тут, оказывается, непросто. Как в степи во время урагана — в любой момент может подхватить и унести, а зацепиться толком не за что. Собственное внимание и воля, она же упрямство — вот и все опоры. Поэтому не удивляйся, если вдруг исчезну, не попрощавшись. Я и так делаю, что могу… Эй, ты чего так на меня смотришь? Как будто до сих пор не знал, чему я учусь в Арварохе. Или думал, у меня никогда не получится?

Я и правда таращился на неё во все глаза. И прикладывал грандиозные усилия, чтобы не проснуться от удивления. К счастью, в некоторых снах для этого достаточно просто спокойно дышать.

Не то чтобы подобное произошло впервые. Наоборот, очень много важных знакомств, событий и разговоров случались со мной именно во сне. Но люди, которые до сих пор по своей воле приходили в мои сновидения или забирали меня в свои, были настолько могущественными колдунами, что я даже не особо задумывался, как им это удаётся — ясно же, что некоторые удивительные существа способны вообще на всё. А тут — не «удивительное существо», а просто Меламори. Лучшая в Мире девушка, не вопрос, но за годы, проведённые вместе, я как-то привык считать её «младшей», гораздо менее умелой и опытной, чем я сам. Причём тот факт, что ей легко удаются некоторые вещи, к которым лично я даже не представляю, как подступиться, ничуть не убавлял моей снисходительности. Обычное заблуждение, когда речь заходит о самых близких людях, которых мы не раз видели в минуты слабости и с какого-то перепугу решили, что эти незначительные эпизоды и есть сокровенная правда о них.

«Какая она у меня умница — и во сне между Мирами путешествовать выучилась, и в Муррийского Демона Гнева всего за пять минут превращается», — с умилением думал я, глядя на Меламори. И щедро осыпав её ободряющими комплиментами, возвращался к своим «взрослым» делам. Якобы по-настоящему непростым.

Удивительно, но я только теперь понял, как был несправедлив; похоже, во сне я гораздо умнее, чем наяву. И твёрдо решил исправиться. Прямо сейчас. Куда ещё откладывать.

Просто разговаривай с ней, как, например, с Джуффином, — сказал я себе. — Его-то ты не хвалишь за достижения, а просто смотришь, распахнув рот, и думаешь: «Ну ни фига себе! Я тоже так хочу».

— Ну ни фига себе! Я тоже так хочу, — произнёс я вслух. Хвала Магистрам, очень искренне.

— А ты не умеешь? — недоверчиво спросила Меламори.

Она-то меня как раз здорово переоценивает. С первого дня.

Я отрицательно помотал головой.

Время от времени выясняется, что кто-нибудь видел меня во сне и даже получил помощь или разумный совет — это от меня-то, прикинь! Но лично я ничего для этого не делаю. И далеко не всегда помню, что это вообще было. Совершенно случайно выходит, а значит, не считается.

Завершив чистосердечное признание, я принялся оглядываться по сторонам. Одно дело, когда просто безответственно дрыхнешь после условно трудного дня, и видишь во сне, что придётся. И совсем другое, когда вольно или невольно оказываешься участником чужого магического эксперимента. Сразу становится интересно, что происходит вокруг.

Вокруг, впрочем, происходила всего лишь моя спальня, примерно такая же как наяву, только стены слегка светились, узоры на одеяле резво разбегались в разные стороны, а потолка не было вовсе, но вряд ли это так уж важно. Подумаешь — потолок. Непроницаемая тьма, бестактно намекающая созерцателю на ледяную бесконечность равнодушной к нему Вселенной, вполне сойдёт.

— Ты прав, не считается, — согласилась Меламори. — Случайно присниться другому человеку любой дурак может. Мы все это время от времени проделываем, обычно сами того не зная. Но присниться намеренно и осознанно, не владея соответствующей техникой… нет, ну тоже можно, конечно. Если ты такой могущественный колдун, что тебе никакие правила не писаны. Или если очень повезёт. Но лучше всё-таки просто освоить конкретный приём.

— Что за приём?

— А ты не проснёшься, если я стану объяснять?

— А должен?

— Понятия не имею. Но мне говорили, что большинство сновидцев просыпаются, когда им начинают давать какие-нибудь полезные инструкции. Вроде бы, это такая защитная реакция человеческой психики, которая вечно настороже, потому что боится зайти слишком далеко.

— Есть такое дело, — согласился я. — Боится — не то слово. Обычно достаточно просто осознать, что спишь и видишь сон, и всё, привет. Подбрасывает, как будто током стукнуло…

— Чем стукнуло?

— Неважно, — твёрдо сказал я, поскольку читать лекции об электричестве человеку, не имеющему о нём ни малейшего представления, я не готов даже наяву. — Вздрагиваешь, как от удара и просыпаешься. Но я, хвала Магистрам, уже научился это контролировать. Причём более-менее всегда, а не раз в год под настроение, как раньше.

— Это ты большой молодец. А то глупо получилось бы: «Привет, я тебе снюсь!» — «Снишься? Ой!» — и всё. Я бы наверное страшно рассердилась. Потому что ты не представляешь, как это трудно! Примерно как мысленно выстрелить собой из бабума[1], прямо тебе в лоб. Причём надо быть и стрелком, и рогаткой, и снарядом, и его полётом, и даже отчасти целью. То есть, твоим лбом — чтобы не давать тебе увернуться.

— А я уворачивался?

— Ага. Цель почему-то всегда старается ускользнуть. Я даже сперва думала, ты нарочно не даёшь тебе присниться, не хочешь, чтобы у меня получилось. Можешь представить, как я на тебя злилась!

— Ты что, правда так думала? — изумился я. — Интересно, с кем ты была знакома все эти годы? Явно не со мной.