Забери меня с собой - Елена Гордина

Прошло уже минут двадцать, а Ольга Гончарова все еще молчала. Она пыталась собраться с мыслями, но в голове была каша.

– Вы знаете, чем похожи все выросшие дети, которые пережили насилие со стороны родителей в детстве? – Женщина смотрела ей в глаза, и Ольге стало неуютно, это была ее первая консультация с психоаналитиком, да еще и дистанционно.

– Чем? – Ольга внезапно охрипла, у нее саднило горло, словно она битое стекло проглотила.

– Они всегда выгораживают родителей и находят им оправдание. Всегда.

Размытые картинки из детства, начальная школа, Оля вернулась домой, на ней белые колготки, волосы стянуты в тугой хвост, она прямо сейчас его чувствует. Ранец бросила в коридоре, заходит в детскую и все…

Обычно на этом моменте все воспоминания прерываются, словно кто-то выключает телевизор – и дальше сплошной белый снег. Больше она ничего не может вспомнить.

Ольга молчала, и ей опять стало страшно, впрочем, как всегда, когда она пыталась разобраться в своих детских переживаниях. Что с ней тогда сделали, в этой комнате? Что такого чудовищного тогда произошло, что она всю свою жизнь хочет это вспомнить или пытается забыть?

– Но, но ведь… – она мучительно подбирала слова, но так и не нашла их.

– И еще, эти дети, даже став взрослыми, не могут об этом говорить, – психоаналитик смотрела на Ольгу спокойно, на ее холеном лице не было ни одной эмоции. – Вы, Ольга Владимировна, написали, что хотите получить консультацию на тему насилия в семье, оплатили час, уже прошло двадцать три минуты. Может быть, вы хотя бы пару слов мне скажете? Давайте начнем хоть с чего-то? Хотя бы о каком насилии идет речь? Эмоциональном? Физическом? Сексуальном?

Ольга дернулась, как от удара хлыстом, потянулась к ноутбуку и резко его закрыла.

– Все, консультация окончена… – пробормотала она, затем вышла из-за стола – она была в своем кабинете – и выглянула в коридор. Все спокойно, коллеги трудятся, никто ничего не заподозрил, да и подозревать-то Ольгу Владимировну было не в чем: идеальный работник, счастливая жена и великолепная мать, верная подруга и отзывчивая коллега – это такая внешняя картинка. Хотя, если честно, и на самом деле примерно так все и было, правда, с небольшими корректировками, скажем так. С мужем они в последнее время отдалились, что, в принципе, и понятно после двадцати-то лет брака. Куда-то исчезли вся романтика, драйв, и осталась одна сплошная бытовуха, хотя, может, так у всех семейных пар со стажем? Ольга по этому поводу не слишком переживала, для расстройств у нее других проблем вполне хватало: старик-отец, девятнадцатилетняя дочь и ответственная работа в придачу.

Ольга схватила сумку и направилась к выходу, сегодня ей предстояла еще одна не очень приятная встреча, на этот раз с психиатром, и, к сожалению, от него она сбежать не могла.

Через час она сидела уже в другом кабинете, и на этот раз говорила, и притом весьма раздраженно:

– Но, послушайте, – Ольга запнулась, замолчала, затем с трудом продолжила говорить: – Что же мне делать? Он совершенно ничего не понимает, кричит ночи напролет, недавно открыл газ, в конце-то концов, он ходит под себя. Это невыносимо, понимаете? – У нее были красные, воспаленные от слез и бессонницы глаза. – Я не могу оставить его дома одного, сиделки от него отказываются даже за двойную оплату, а я работаю, у меня еще семья, дочь и муж, которые уже тоже на грани.

– Что же вы от меня-то хотите? – частный психиатр откровенно скучал, он смотрел куда-то поверх Ольгиной головы и едва сдерживался, чтобы не зевнуть. Но за его консультацию были заплачены деньги, и притом большие, поэтому полагалось выдать хотя бы крупицу заинтересованности. – Это обычная старческая деменция, у вашего отца уже предпоследняя стадия, дальше будет только хуже.

– Куда еще хуже? – вздрогнула Ольга, все врачи говорили ей одно и то же, но она не хотела верить. Это был очередной психиатр, но диагноз он поставил точно такой же, как и все предыдущие.

– Он не сможет сам глотать пищу и пить воду, надо будет устанавливать ему зонд для приема пищи. Быть может, связывать его, чтобы он не причинил себе увечья, тем более, вы говорили, что иногда он бывает буйным.

– Это лечится? – Ольга говорила глухо, она вообще с трудом подбирала слова. – Уколы? Капельницы? Быть может, тогда положить его в больницу? – Она не теряла надежды.

– Это не лечится, и в больницу стариков с деменцией не берут. – Психиатр с удивлением впервые посмотрел на женщину, которая вот уже несколько минут сидела в кресле напротив. – Вы что, с другой планеты свалились? В больницах нет мест даже для людей, которых можно вылечить, а деменция – это необратимый процесс, от которого нет спасения.

– Что же мне делать? – с отчаянием повторила Ольга, она никак не могла смириться с мыслью, что больше ничего нельзя сделать.

– Жить, нести свой крест, как делают люди, у которых родители впали в старческий маразм. Это ваш дочерний долг – обеспечить ему уход!

– Но… – Ольгины глаза наполнились слезами. – Отец воет все ночи напролет, он… он… он мажет фекалии по стенам, у него дома все пропахло мочой. Пока с ним сидят сиделки, но и они отказываются, потому что отец снова стал агрессивен. Сиделки его просто боятся.

– Сдавайте его в ПНД. – Психиатр взглянул на часы, до конца приема оставалось десять минут, как же долго тянулось время. Он не любил вот такие приемы, эта женщина, до нее была женщина, и после нее придет женщина, все хотят от него чуда, а это невозможно. Если, например, шизофрения не лечится, но хотя бы купируется, то деменция и не лечится, и не купируется, это медленная дорога в ад. Порой она длится по десять лет и более. Если у старика здоровое сердце, то жить безумным он может очень долго, конечно, если это можно назвать жизнью.

– Но… – Ольга снова запнулась, – там же ад… – И она тотчас вспомнила рекламу, которую сутками крутят по ящику, – бабка в деменции, а вокруг нее все хороводы водят, врачи, родственники, цветочки, тортики, мишки и плюшки.

И психиатр словно прочел ее мысли:

– Отдавайте отца в частный дом ухода для людей с деменцией, но это стоит огромных денег, я вам сразу говорю.

– У меня нет таких денег, – Ольга почувствовала себя в ловушке, – вы же знаете, что сейчас творится с работой. Предприятия закрываются, людей пачками выкидывают на улицу. Я делаю все возможное, чтобы удержаться на работе, – по лицу женщины текли слезы, но она их словно не замечала, – но я совсем не сплю ночами, и на меня уже стали косо смотреть.

– Я не волшебник. – Психиатр едва сдерживал раздражение, как же ему осточертели эти вечно ноющие, вечно давящие на жалость родственники больных. – Я предложил вам три варианта: ПНД, частная клиника или домашний уход, вы сами должны выбрать то, что вам больше подходит. Ваш отец уже не выздоровеет, я же утром был у вас дома и говорю вам это с полной ответственностью: его заболевание только прогрессирует, и дальше будет еще хуже.