Его дерзкий трофей - Мария Летова

— Ты подарок для Кати положила?.. — взволнованно потребовала мама, шерстя мой чемодан.

— Положила, — ответила я с наигранными страданиями, усаживаясь на корточки и убирая её «заботливые» руки в сторону.

Застегнула его и повесила замок, демонстративно глядя ей в глаза. Она не менее демонстративно за него подёргала, проверяя надёжность. Будто я собираюсь в Москву образца девяносто девятого года, где меня саму могли бы запихнуть в чемодан. Воры были бы в жёстком обломе, завладев моими вещами, там у меня трусики всех цветов радуги и куча футболок.

— Паспорт, телефон?.. — уточнила мама, упирая руки в боки.

— Газовый баллончик… — кивнула я.

— Больно взрослая стала?.. — недовольно заметила она.

Вообще-то, да. Мне двадцать, а это ведь третий десяток.

Я обняла свою матрону и поцеловала её щёку. Она нежно заправила мне за ухо прядь свежевыкрашенных платиновых волос и невозмутимо перекрестила.

Я закатила глаза.

Прошлым летом я подрабатывала на заправке заправщицей, слава Богу, в этом году мне повезло больше.

Моя двоюродная сестра жила в Москве, и ей нужен был свой человек, который помог бы присмотреть за её двухлетним сыном. И она оплатит мне за эти два месяца баснословными, между прочим, деньгами!

Может, я даже слетаю куда-нибудь с подругами. В ком-то веке.

Сестру звали Катя, и она была одиозной фигурой в нашей семье. Предметом бесконечных обсуждений и сплетен, к которым питала слабость моя родительница. Катя выскочила замуж за богатого папика, который старше её на десять лет. Так гласила молва. Мы с пяток лет не виделись, так что я не знаю, какой конкретно в этих домыслах процент вранья.

Разумеется, я тут же побросала ВСЕ дела, включая свою личную помидорную грядку на даче, и мчала к своему двухлетнему питомцу, несущему золотые перепелиные яички.

— Святой водой не сбрызнешь?.. — поинтересовалась я, просовывая ноги в сандалии, и взялась за ручку чемодана.

— Не остри, — посоветовала мамуля, подавая мне рюкзак. — Юбки покороче не было?..

— Просто у меня ноги длинные, — парировала я, выкатывая чемодан за порог нашей квартиры.

— Язык у тебя длинный, — фыркнула она.

И он тоже.

Во мне метр семьдесят сплошных углов и обтянутых кожей костей. Я не знаю, почему такая тощая, наверное, гены, а рост — прощальный финт от без вести пропавшего отца, которого я в глаза никогда не видела.

Оглянувшись напоследок, делаю лицо в стиле: «Ну, чтооо это такое?», потому что мама собирается пустить слезу.

Мы с мамой — одни против всего мира, поэтому я посылаю ей воздушный поцелуй, как залог своей любви. Надув театрально щёки, громко сдуваю его с раскрытой ладони. Она ржёт и ловит мой подарок над головой, прижав его к сердцу.

Смеюсь и закрываю за собой дверь.

Несусь по ступенькам вниз, таща на себе чемодан, даже не подозревая о том, что в мою спокойную не очень организованную жизнь вот-вот вломится десятибальный ураган, верхом на чёрной псине, такой же кобелистой, как и её хозяин!

Москва встречает меня сумерками. Горячий воздух перрона забрался под юбку, пока я катила к выходу свои пожитки, желая поскорее выбраться из толпы.

Я крайне редко бываю в столице. У меня здесь кроме Кати знакомых нет, а на стипендию не особо разгуляешься.

Катя ждёт меня на парковке в красном Ауди Q7. Цвет такой ядрёный, что я машину за двести метров заметила. Моя сестра — глубоко беременная нежная блондинка. Белые волосы собраны в косичку, которая аккуратной змейкой лежит на груди, в то время как моя копна свободно болтается по ветру. Я не умею плести внятные косички. Вечно получается какая-то кривая фигня.

Сестра порывается выйти мне навстречу, но я машу руками на бегу, веля оставаться в машине. Вдруг мы не сможем запихнуть её обратно?

— Ого! — смеётся она, изумлённо рассматривая мои длинные конечности. — Ты времени не теряла!

— Да… — смущаюсь я, тыча пальчиком в её живот. — А ты арбуз проглотила?

— Это Алиса! — хохочет Катя, пристёгивая ремень.

Сама-то она такая, какой я всю жизнь мечтала быть. Миниатюрная и очень хорошенькая.

Тем удивительнее, что карапуз, сидящий в кресле на заднем сидении похож на цыганёнка. Черноволосый и черноглазый. А маленькие тёмные бровки сложились в такой разлёт, что можно позавидовать.

— Глеб, познакомься, — воркует Катя, поглядывая в зеркало заднего вида. — Это Диана…

К моему удивлению, внимательные карие глазюшки, и правда, сосредоточенно меня изучают, в то время как маленькие пухлые ручонки мнут ухо плюшевого зайчика.

Ну и фрукт этот Глебушка.

Оборачиваюсь к малышу и доверительно спрашиваю:

— Показать тебе мой паспорт?

Катя смеётся, а Глеб продолжает меня разглядывать. Спокойный и внимательный.

Мы болтаем всю дорогу о том, о сём. У неё восьмой месяц беременности, именно поэтому она перестала справляться с сыном, ведь он только с виду такой спокойный. Я склонна верить, в конце концов, это обычное дело для всех детей, притворяться паиньками первые пять минут общения с незнакомцами, а дома они сбрасывают маски.

— Мне нужна помощь в течение дня, — говорит она, лавируя в вечернем трафике очень медленно и очень аккуратно. — И еще меня могут в любой момент в больницу забрать, а мой муж часто в командировках.

Киваю, позёвывая.

— Мы живём за городом… — продолжает Катя, включая фары, потому что стемнело окончательно. — Если захочешь в Москву, можешь брать мою машину…

— У меня нет прав, — говорю я, разглядывая проносящийся мимо город.

И даже если бы были, я бы не взяла её машину. Она стоит столько же, сколько наша квартира в Рязани.

Москва жужжит, как муравейник. Такая непривычная. На секунду ощущаю себя заблудшей душой, попавшей в другое измерение. Я здесь очень чужая. Прям очень-очень. Наверное, нужно было почаще выбираться из дома.

— Ладно, придумаем что-нибудь, — кивает сестра. — …ой, извини…

Приклеенный к приборной панели айфон звонит, и она тычет на приём, стараясь не отвлекаться от дороги.

— Да?..

— Привет, Пушистик… — стелется по салону бархатистый мужской голос.

У меня по руке бегут мурашки.

— Блииииин… — тянет Катя, пытаясь отключить громкую связь и одновременно вести машину.

— Где ты? — летит ей в ответ.