Марсианский патруль - Игорь Ревва

Взрыв распорол обшивку корабля, смял переборки и намертво заклинил люк. Удар был нанесен по рубке управления так неожиданно, что никто не успел ее покинуть, — меньше чем через секунду после попадания пропало магнитное поле, сдерживавшее в торпеде сгусток плазмы. И в рубку хлынул жар, от которого не могли уберечь даже скафандры высокой зашиты. Обезглавленная «Слеза Неба» дернулась в предсмертной судороге и начала беспорядочно вращаться в пустоте. Огонь ее батарей сделался хаотичным, торпеды красивым и стремительным веером рассыпались в пустоте, и свои же от них пострадали гораздо больше, чем противник. Второй выстрел пришелся в область реактора — это уже не было вызвано необходимостью, просто «удар милосердия», после которого «Слеза Неба» перестала существовать.

Взрывом должно было уничтожить и корабль противника (единственный корабль Альянса, выступивший против флота Галактической Федерации) — слишком уж близко он находился к «Слезе Неба». Но этого почему-то не произошло.

Противник вдруг необъяснимым образом исчез со всех радаров — исчез на краткий миг, чтобы возникнуть совершенно в другой точке пространства, отстоящей от «Слезы Неба» более чем на две тысячи миль, прямо за кормой «Героя Дня». И залп его уничтожил еще один корабль Федерации.

Никаким чудом нельзя было объяснить этот мгновенный скачок противника. Расстояние и время были такими, что он просто не мог разогнаться и уйти в подпространство. Тем более не мог он проделать этого в непосредственной близости от другого корабля. И всем стало понятно, что фантастические россказни о новом типе боевого корабля — правда. Что битва возле Гиркатиса-III, где в течение минуты были уничтожены четыре крейсера Галактической Федерации, являлась всего лишь репетицией к настоящему бою. Что победа Федерации в Последней Войне, тянущейся уже долгих три года, становится более чем иллюзорной. И вполне вероятно, что нынешний, три тысячи восемьсот двадцать седьмой год станет последним годом существования Галактической Федерации.

Еще четыре корабля почти одновременно были уничтожены неуловимым противником. Узкий длинный корпус, словно бы в насмешку снабженный ярко сверкающим в лучах звезд покрытием, возникал из ниоткуда, наносил два-три быстрых и точных удара, а затем необъяснимо исчезал до того, как командиры флота успевали отреагировать. И поражение уже казалось неизбежным, каждому становилось ясно, что флоту Федерации пришел конец. И люди уже прощались с жизнью.

Адмирал, находившийся на «Призраке Ночи», собирался отдать приказ об отступлении, но не успел. Следующий удар был нанесен именно по этому кораблю. А потом противник бесследно исчез.

Несколько минут все в страхе ожидали его появления, не веря в случившееся чудо, боясь надеяться на улыбку судьбы. Радары методично прощупывали пространство, но все было тщетно — противник отсутствовал. Не было зафиксировано ни магнитных возмущений, сопровождающих обычно работу гипердвигателей, ни даже ионного следа реактора. Ни-че-го!

За несколько минут до очевидной и полной победы над флотом Галактической Федерации противник исчез. Пропал, как будто его никогда и не было…

Майор Филипп Кэссиди в свои двадцать шесть лет уже крепко усвоил, что неприятности имеют свойство ходить табуном. Поэтому, когда ему на браслет почти одновременно пришло сразу два сообщения, он совершенно не удивился.

Первое сообщение (первое и по времени получения, и по приоритету) было от дежурного четвертого полицейского участка Эйр-Йорка — по форме ноль-три-ноль — и предписывало Филиппу Кэссиди как командиру патрульного корабля собрать команду, явиться в участок для получения задания, затем отправиться на стартовую площадку и выйти на орбиту не позднее семидесяти минут после приема данного сообщения. Вторым было сообщение от Изи, наглядно демонстрирующее то, что приказ, поступивший из четвертого полицейского участка, можно похерить без малейшего зазрения совести по одной совершенно простой причине — отсутствию на месте подлежащей сбору команды.

Еще из второго сообщения становилось понятно, что упомянутая команда, даже не подозревая о том, все-таки выполняет приказ четвертого полицейского участка. Но, как это преимущественно у данной команды и бывало, выполняет его не совсем так, как требовалось. Другими словами, команда полицейского патрульного корабля номер ноль-пять, будучи уже фактически в сборе — Изя, Тур и Стрелка, не хватало лишь самого Кэссиди, — в данную минуту двигалась как раз в сторону отделения полиции. Немного портило впечатление то, что делала она это под конвоем, и отделение полиции, фигурировавшее в качестве места назначения, находилось не в Эйр-Йорке, а в Олд-Сити. Но в целом и общем приказ непосредственного начальства уже выполнялся.

Кэссиди достаточно было нескольких секунд, чтобы принять решение, которое помешало бы окончательно уронить рейтинг команды. Он не спеша заварил себе крепкий кофе и уселся составлять объяснительную записку, где живописал все сложности и опасности полицейской службы, которые выпадают на голову неполной патрульной команды. Работа эта была несложной, поскольку за те полгода, что корабль «Отбой» ходил без врача, второго стрелка и второго пилота, майор Кэссиди подал уже не один такой рапорт. Так что основные аргументы слезных жалоб были ему известны наизусть. Порой Кэссиди и сам начинал верить в то, что, будь их команда полностью укомплектована, с работой они справлялись бы лучше. Во всяком случае, убеждать в этом окружающих у него пока еще получалось. Через десять минут объяснительная была составлена и отправлена, а сам Филипп Кэссиди собрался, надел маску, очки, вышел из квартиры и отправился вызволять свой экипаж из лап нижников.

Кэссиди жил в одном из немногочисленных строений, сохранившихся еще с двести пятидесятого года — с момента основания города, когда количество этажей ставилось даже выше удобства проживания, будто самым главным для человека являлось взирать на своих сограждан сверху вниз. Пяти — и шестиэтажные уродцы той поры еще можно было отыскать и в Олд-Сити, и Эйр-Йорке (Нью-Рим был избавлен от них с самого начала, хотя богемная архитектура города считалась изысканной далеко не всеми). Но если в Олд-Сити подобные небоскребы располагались именно там, где им и подобает находиться (в районе трущоб, на свалках близ заводских цехов и так далее), то в Эйр-Йорке они тусклым бельмом маячили на глазу города, громоздясь в самом его центре. Возможно, потому, что тут отсутствовали заводы и не существовало даже малейшего шанса, что кто-нибудь додумается превратить эти дома в складские помещения. Три шестиэтажных здания, пять пятиэтажных и два четырехэтажных, с которыми еще можно было как-то смириться, — оба они были почти нормальной высоты, да и располагались далеко на окраине города. На фоне одно- и двухэтажных приземистых строений, напоминающих формой своей усеченные пирамиды, эти громадины с неестественными прямыми углами и широкими окнами действительно смотрелись нелепо и уродливо. Одно только ощущение раскачивающегося под порывами ветра здания способно было вызвать невроз почти у любого человека. А если принять во внимание количество песка и пыли, умудрявшееся проникать на лестничные площадки (хорошо еще, что хоть сами квартиры были избавлены от подобного «удовольствия»), желание жить здесь таяло стремительно.