Неземная - Синтия Хэнд

В то время были на земле исполины, особенно же с того времени, как сыны Божии стали входить к дочерям человеческим, и они стали рождать им: это сильные, издревле славные люди.

Бытие 6:4

(Переводчик: unearthlybooks; Редактор: [unreal])

Все началось с незнакомца, стоящего среди деревьев. Он был примерно моего возраста, как раз в том коротком промежутке взросления, когда мальчик уже не ребенок, но ещё и не мужчина. Ему, наверное, было лет семнадцать. Я не могу отчетливо объяснить, откуда это знала. Мне виден был только его затылок, темные, вьющиеся от влажности у шеи, волосы. Вокруг ощущался удушливый жар, такой яростный, что, казалось, он вытягивал жизнь из всего вокруг. Небеса на востоке были окрашены в странный оранжевый цвет, а воздух заполнен тяжелым запахом гари. На мгновение, меня охватила такая печаль, что у меня перехватило дыхание. Не знаю почему. Я шагнула к незнакомцу и уже была готова позвать его, но поняла, что не знаю его имени. Под ногой хрустнула ветка, и он, кажется, услышал меня. Поворачивается. Ещё секунда и я увижу его лицо.

Потом видение оборвалось. Исчезло, стоило только мне моргнуть.

(Переводчик: unearthlybooks; Редактор: [unreal])

В первый раз, а если быть совсем уж точной, то шестого ноября я проснулась в 2 часа ночи с ощущением звона в ушах, словно крошечные светлячки отчаянно бились у меня в голове. Пахло дымом. Я встала и обошла комнату за комнатой, удостоверяясь, что пожара нигде нет. Но все было в порядке, все спокойно спали. В любом случае, запах был больше похож на запах костра, более резкий, древесный. Я отнесла случившееся на счет обычных странностей, которые в моей жизни были не так уж нередки. Снова попыталась заснуть, но не смогла, поэтому спустилась вниз. И вот, когда я уже налила себе стакан воды из под крана, без всякого предупреждения я снова оказалась среди лесного пожара. И это вовсе не было похоже на сон. Я оказалась там во плоти. Видение длилось недолго, прошло где-то около тридцати секунд, и вот я опять стояла на кухне в луже воды, потому что стакан, который я держала, упал на пол.

Я тут же побежала будить маму. Сидя на кровати, я старалась успокоиться и снова вспомнить все, что видела, а помнила не так много — пожар, парень.

— Думаю, если бы видение обрушилось на тебя целиком, для тебя было бы слишком, поэтому ты помнишь лишь отрывки, — сказала мама.

— А ты так же получила свое предназначение?

— Так получают его большинство из нас, — ответила она, ловко уклоняясь от ответа на мой вопрос.

Она не рассказывает мне о своем предназначении. Предназначение — одна из запретных тем. Меня это обижает, потому что мы близки, мы всегда были по-настоящему близки, но этой, достаточно большой частью её жизни мама со мной никогда не делилась.

— Расскажи мне о деревьях в твоем, видении, — попросила она. — Как они выглядели?

— Сосны, кажется, там были иголки, а не листья.

Она задумчиво кивнула, будто эта деталь была очень важна, но я-то думала совершенно не о деревьях, а о парне.

— Жаль, что я не увидела его лица.

— Увидишь.

— Интересно, я должна защитить его, да?

Мне нравилась мысль о том, что я буду его спасительницей. У всех, кто родился полу-ангелом есть различного рода предназначения: некоторые — посланники, некоторые — свидетели, кто-то обладает даром успокаивать, кто-то просто должен совершить что-то, чтобы стали возможны свершения других, но хранитель — это даже звучит круто. И сразу чувствуется ангельское предназначение.

— Не могу поверить, что ты уже достаточно взрослая, чтобы иметь свое предназначение, чувствую себя такой старухой, — со вздохом сказала мама.

— Но тебе, и правда, уже много лет.

С этим она спорить не могла, ведь ей уже сто с лишним лет, хотя выглядит она не старше сорока. Я же чувствовала себя как раз той, кем и являлась: бестолковой (хотя и не совсем обычной) шестнадцатилетней девчонкой, которой каждое утро надо идти в школу. Мне казалось, что во мне совершенно нет ангельской крови. Глядя на свою красивую, эффектную мать, я знала, что каким бы ни было её предназначение, она выполняет его умело, смело и с юмором.

— Как ты думаешь… — протянула я после почти минутной паузы, мне было нелегко задать этот вопрос, потому что не хотелось выглядеть перед ней абсолютной трусихой. — Как ты думаешь, я могу умереть, сгорев в огне?

— Клара!

— Нет, ну, правда!

— Ну что ты такое говоришь?

— Когда я стояла там, рядом с ним, я чувствовала такую печаль. Не знаю, почему.

Мама обняла меня и притянула к себе так, что я смогла слышать сильный и размеренный ритм её сердца.

— Может быть, эта печаль — признак того, что я умру, — прошептала я.

Она обняла меня ещё крепче и тихо сказала:

— Мы редко умираем.

— Но это случается!

— Мы вместе разберемся, в чем дело, — она прижала меня ещё ближе и нежным движением убрала мне волосы с лица, как она это обычно делала, когда в детстве мне снились кошмары. — А теперь тебе надо отдохнуть.

Меня окружило её привычное тепло, мама всегда была такой теплой, словно только что грелась в солнечном свете, даже если на дворе была ночь. Я вдохнула её запах: розовая вода и ваниль — старомодный аромат, вдыхая который я чувствовала себя в безопасности. Закрыв глаза, я снова видела этого юношу. Он стоял и ждал. Ждал меня. И мне почему-то казалось, что это важнее ощущения печали или возможности умереть страшной смертью в огне. Ведь он ждал меня.

Я проснулась от звука дождя и мягкого серого света, проникающего сквозь жалюзи. Маму я нашла на кухне, уже собравшуюся на работу, но с ещё влажными после душа волосами. Она выкладывала яичницу со сковороды на тарелку, что-то напевала и казалась счастливой.

— Доброе утро, — поприветствовала её я.

Она обернулась, и, отложив лопатку, подошла, чтобы обнять. В её улыбке светилась та же гордость, как в тот день, когда я выиграла конкурс на знание орфографии в третьем классе: словно она была очень горда мной, но никогда и не ожидала от меня меньшего.

— Как ты сегодня? Держишься?

— Да, все в порядке.

— А что происходит? — это в дверях показался мой братец Джеффри.

Я повернулась и посмотрела на него. Тот стоял, прислонившись к дверному косяку, как всегда ещё помятый от сна и сердитый, душ он тоже явно ещё не принимал. Жаворонком Джеффри не был никогда. А сейчас он пристально смотрел на нас. На секунду в его взгляде промелькнул страх, словно он ждал от нас неприятных новостей, что-нибудь вроде смерти знакомого.