Монарх VI - Иван Ладыгин

Александр Сорокин, Иван Ладыгин

Монарх VI

Глава 1

Прошло два года с тех пор, как я воздвиг барьер, отрезавший наш мир от Первых. Несмотря на победу над Голицыным, военные действия не утихали еще несколько месяцев. Пришлось поработать с интервентами, выгоняя их с исконно русских земель. Но это были обыкновенные хлопоты, которые быстро закончились триумфом русского оружия.

Два года мир пребывал в относительном спокойствии, но я знал, что это лишь затишье перед бурей.

Все это время наши специалисты по соответствию не сидели сложа руки. Они создали достаточное количество артефактов, что смогли закрыть наш мир от безумных монстров. Теперь людям не грозило столь страшное явление, как Гон.

Но это было лишь первым шагом. Ведь дальше по плану у нас открытие мировых порталов. И если наша оборона не выстоит, то эти артефакты — наша надежда, наш щит.

Но я не обманывал себя. Первые не простят нам дерзости. Они найдут способ прорвать барьер. И когда это случится, нам предстоит сразиться с силами, превосходящими наше понимание.

Я стоял на балконе императорского дворца и смотрел на горизонт. Где-то там, за пределами нашего мира, собиралась тьма. Но я был готов.

Спустившись вниз по широким мраморным ступеням, я направился в зал для завтраков. Зимний дворец, в котором мы сейчас находились, был частью старого мира — того, что существовал до войны, до Голицына, до Первых. Здесь всё ещё витал запах истории, но я знал, что этот мир больше никогда не будет прежним.

Николай так и не восстановился. Император, что столько лет правил Империей, пал не в бою, а под тяжестью ран, которые даже магия не смогла излечить полностью. Он не был сломлен, но его тело оказалось хрупким сосудом для той силы, которую он когда-то воплощал.

Теперь трон занимал Борис. Старший сын Годунова. Умный, рассудительный, сдержанный. Как маг он считался слабее своего отца, но при этом его разум был острее любого меча. И в этом мире, где власть теперь зиждилась не только на силе, но и на расчёте, он был тем, кто мог сохранить Империю. А сила… Молодо-зелено. Наверстает, тем более, что старик Годунов всегда был рядом.

Младший брат, Андрей. Тот, кто привык воевать за шахматной доской, тот, кто рвался в бой, кто смотрел на мир через призму стратегий, а не переговоров. Он стал главой службы безопасности — тем, кто следил за тем, чтобы ни один заговор, ни один шпион не смогли пошатнуть новую власть.

А моя жена… Анастасия. Она была моей женой. Просто и без пафоса. Сильная. Умная. Такая же неугомонная, как и прежде. Дух Мирры плавно вплетался в палитру ее личности.

Я знал, что она хотела проводить со мной больше времени… Это желание было взаимным. Но я, как и многие ее родственники, был погружен в тяжелую государственную работу. Но все равно… теперь у нас было больше моментов друг для друга.

Зал для завтраков был наполнен мягким светом, пробивающимся сквозь высокие окна. Запах свежеиспечённого хлеба, жареного мяса и ароматного чая смешивался с утренней прохладой. Редкий момент тишины.

Я опустился на своё место рядом с Анастасией. Борис, как и подобает Императору, занимал главный стул во главе стола. По правую руку от него восседал Николай — тот, кто когда-то правил, а теперь был тенью прежнего себя, хранящей мудрость прожитых лет. По левую — Андрей, с привычной напряжённостью в плечах, будто даже за утренней трапезой он ожидал удара.

Напротив меня, вольготно раскинувшись в кресле, сидел Марк, словно наслаждаясь самой возможностью позавтракать в кругу живых, а не среди сражений и крови. Дальше за столом расположилось семейство Орловских — молчаливые, непоколебимые, воплощение старого дворянства, что, несмотря на все потрясения, продолжало держаться на ногах.

Борис первым нарушил тишину, отложив нож:

— Ты выглядишь… спокойным. Это тревожит.

Я усмехнулся, откидываясь на спинку стула.

— Спокойствие — редкая роскошь. Я просто пользуюсь моментом.

— Два года, Глеб. — Андрей покачал головой, кладя локти на стол. — Два года без войн, без катастроф. Это не похоже на привычную колею этого мира.

— Щит держится. — Борис осторожно взял чашку с чаем. — Но он не вечен. Это понимаем мы. Это понимают даже те, кто ещё не видел Первых.

Анастасия молчала, но её рука легла на мою. Тёплая. Живая.

Я кивнул:

— Я не обольщаюсь. Мы знаем, что их атака — вопрос времени. Но когда это случится… Я их остановлю.

— Ты уверен? — спросил Всеволод, внимательно глядя на меня.

Я улыбнулся, но в этом не было веселья.

— Нет. Но у нас нет другого выбора. Я справлюсь.

Марк громко выдохнул, разрезая мясо.

— Я бы поспорил, но какая разница? Пока мир стоит, пока люди живут, у нас есть шанс. Да и чего сейчас попусту сотрясать воздух словами?

Анастасия взглянула на меня:

— Значит, ты всё-таки покинешь меня. Опять…

— С чего ты взяла?

Она усмехнулась.

— Когда у тебя такое лицо, ты обычно на следующий день убегаешь по каким-то важным делам: спасаешь страны, мир, вселенную… Ты ведь не умеешь останавливаться.

Борис допил чай и поставил чашку на стол.

— Значит, мы ждём.

Завтрак протекал в редкой, почти забытой атмосфере уюта. За столом звучали неторопливые разговоры, смех — не натянутый, а настоящий, пусть и с лёгким привкусом усталости. Войны, интриги, кровь — всё это осталось где-то за стенами дворца, по крайней мере, на этот короткий миг.

Я ловил себя на мысли, что хотел бы задержаться здесь дольше, но реальность напоминала о себе с каждой секундой. Долг звал.

Поставив пустую чашку на стол, я поднялся.

— Уже уходишь? Впрочем… — Анастасия чуть приподняла бровь, но в её голосе не было удивления.

— Как бы мне ни хотелось остаться, впереди ждёт слишком много дел.

Борис кивнул, откидываясь на спинку стула:

— Значит, всё идёт своим чередом.

Марк усмехнулся:

— Так и знал, что этот завтрак будет коротким.

Андрей лишь молча посмотрел на меня, словно понимая лучше остальных.

Я слегка сжал плечо Анастасии, встретившись с ней взглядом, и, не говоря больше ни слова, развернулся, направляясь к выходу. Отдых был роскошью. А работа — неизбежностью.

Пройдя через коридоры дворца, я оказался в зале, где когда-то состоялась наша свадьба с Анастасией. Я помнил этот зал полным света, смеха, благословений. Тогда мне казалось, что это — начало новой жизни. Теперь же я