Алмазная Грань - Светлана Тимина

ПРОЛОГ

Наше время

...Он шёл по длинному коридору больницы, славящейся своими прогрессивными технологиями в излечении онкологических заболеваний. Шёл уверенной походкой мужчины, привыкшего справляться с поставленными задачами и преодолевать любые трудности, будь то ответственное задание, работа под прикрытием, перестрелка или поимка опасного преступника.

Шёл, глядя перед собой. Возможно, суровая печать непримиримости на его волевом лице была всего лишь маской. Только что он увидел, как смерть обнимает костлявыми руками тех, кто заслуживал жизни, как никто другой.

Эти люди с обреченностью в глазах, залегшими тенями и бледными исхудавшими лицами не были преступниками. Жизнь - конченая стерва с непонятным никому кодексом бесчестия - не наказывала убийц, воров и насильников так, как наказала тех, кто не совершил никакого преступления.

На миг что-то дрогнуло в его взгляде. Будто он сам не поверил, что непримиримую броню, выработанную годами, пошатнула гнетущая атмосфера онкологического отделения научного центра...

Медицинская сестра с ярко накрашенными губами и циничным равнодушием на пережаренном в солярии лице заметила отсутствие бахил на ногах поситителя. Спрятала телефон в карман ультракороткого халата и с особым удовольствием поспешила навстречу, открыв было рот, чтобы получить дозу кайфа от ощущения собственной власти в этом крыле больницы, где доживали последние дни пациенты с последнейстадией рака.

Едва не споткнулась, запнувшись на полуслове, напоровшись на ледяные сталактиты взгляда визитёра. Отступила в сторону, не понимая, откуда взялся необъяснимый страх и желание тотчас же провалиться сквозь землю. Даже бейдж с известной каждому аббревиатурой из трёх букв - СБУ - не напугал её так сильно, как сталь в глазах мужчины.

- Милевский где?

Нет, он не повысил голос. Но девушке было бы куда спокойнее, если бы визитёр заорал и припечатал её матерным словом.

- С... семьдесят седьмая палата... это люкс... дальше по коридору...

Он мог не задавать этот вопрос. У палаты подозреваемого дежурили ребята из управления. Скорее, это была сила привычки. Позабыв про побледневшую в цвет халата медсестру, мужчина вошёл в туннель люкс-зоны.

Усмехнулся. Смерти всё равно, можешь ты позволить себе райские условия, или же нет. Дни Милевского сочтены.

- Не беспокоить нас, - бросил караулу у палаты и открыл двери, мало беспокоясь о комфорте пациента.

Его палата выглядела, как номер отеля «Хилтон». Только непонятно, зачем была нужна эта роскошь, если пациент уже месяц как утратил способность передвигаться самостоятельно. Метастазы приникли в позвоночник. Словно в отместку, оставив сознание ясным в те моменты, когда морфин нейтрализовал боль.

Милевский не спал.

Максим Каменский, майорСБУ, оглядел палату. Мало что изменилось здесь с его последнего визита. Разве что букетов стало больше. Подойдя к охапке фиолетовых роз, Каменский поддел ногтем карточку.

«С любовью, Виктория».

Беспощадная улыбка появилась на его плотно сжатых губах. Боковым зрением мужчина отметил, что Милевский провернул голову и внимательно смотрит на него. В сознании. Что ж, отлично.

- Виктория, я погляжу, дождаться не может, когда же ты избавишь мир от своего присутствия. Не представляешь, сколько людей, в особенности молодых женщин, сами того не ведая, с ней солидарны.

В мутных от обезболивающих препаратов глазах Милевского появилось нечто, похожее на упрёк. Когда он заговорил, Каменский с каким-то злобным удовлетворением отметил, что голос стал тише и сдавленнее, по с равнению с прошлым разом.

- Я... не мне... её винить...

- И то верно, Михаил. Так говорят, когда ничего не могут сделать, как в твоём случае. Неожиданный финал для такого как ты, верно?

В криминальных кругах и досье СБУ Михаила Милевского прозвали Работорговцем. Это как нельзя чётче отражало саму суть этого человека и род его деятельности.

- З...зачем... Ты... Пришел?..

Приступ кашля прервал дальнейшие слова. Каменский со скучающим выражением на лице осмотрел современную аппаратуру, задержав взгляд на экране, где бежала неравномерная кривая сердечного ритма.

- Я открою тебе тайну. Мне нравится наблюдать за тем, как ты умираешь.

- Б... Бог есть... Тебе воздастся... я... знал это...

Каменский расхохотался.

- Бог? Надо же, ты вспомнил о боге. Шестёркам сатаны нечего рассчитывать на рай. Впервые вижу живой пример выражения «карма долбанула». Жаль только, что не при рождении. Без таких тварей мир стал бы чище.

Милевский хотел было ответить, но в горле что-то забулькало, а аппаратура запикала, сигнализируя о состоянии, далёком от нормы.

- В...врача... мне...

Каменский покачал головой, с презрением глядя в почти высохшие глазницы собеседника. На сморщенной бледной коже они казались бездонными провалами. Редкие клочки седых волос, уцелевших после непонятно какой по счёту химической терапии, придавали его облику что-то гротескное.

- О нет, мы пока что не закончили нашу беседу. Я ещё много чего хочу сообщить тебе. Ну, о конфискации имущества и огласке говорить не стоит. И сына твоего не жаль, хотя он не отвечает за отца. Мне мало того, что ты отправишься могилу и лишишься всего, что построил на костях тех девочек. О нет...

Милевский сжал кулаки в бессильной злобе. Максим продолжал, отстранённо глядя в окно. Там бушевала весна. Жизнь. Он знал, что работорговец это тоже видит и понимает.

- Следующей моей целью будет Грань. Я сгною твою суку на зоне. Поверь, жизни ей не дадут. Я позабочусь о том чтобы заключенные узнали, кто она такая, и что творила на пару с тобой. У них тоже есть сёстры и дочери.

И вот эти слова достигли цели. Милевский перестал дышать, а помещение палаты пропиталось ужасом от сказанного и отчаянием.

- Нет... Вику... Нет... Ты не... понимаешь...

- Понимаю. Она дорога тебе? Тем хуже. Поверь, твои последние дни будут раем по сравнению с тем, что я подготовлю для неё.

Со стороны диалог двух мужчин был воплощением аморальности, цинизма и запредельной жестокости. Здоровый, полный сил и жизни Каменский и умирающий Работорговец, похожий на живого мертвеца, лишенный сил дать отпор обидчику. И только они оба знали правду.

Рак стремительно пожирал мафиози, сгубившего тысячи молодых девушек на алтаре торговли живым товаром. Мерзавца, сколотившего огромное состояние на телах чужих дочерей, сестер и жен. Неприкосновенного до поры до времени ублюдка, чьи миллионы затыкали рты и выкалывали глаза представителям слепой фемиды.