Десантный вариант - Александр Зубов

— Ну что, козел, попался? — насмешливо спросил высокий рыжий парень лет восемнадцати, один из обступивших Саню.

Все трое, они были довольны, как пауки, поймавшие в свои сети муху, когда подловили на своей территории пацана с Нижинки — одного из районов города, враждовавшего с ними. Это были ребята с Ключа, которых Саня Орлов мельком видел в групповой драке после танцев в городском парке, когда нижинская кодла[1]ломаными штакетниками с ближайших заборов погнала ключевских к реке.

Один, низкий и плотный, неожиданно резко саданул Саню кулаком в живот, в солнечное сплетение, или, как говорят пацаны, «под дых». Орлов от острой боли согнулся пополам, хватая судорожно воздух ртом, как рыба, выброшенная на берег. Не давая Сане очухаться, другой, тот, рыжий, вдарил кулаком в подбородок. Вся троица бросилась в драку. Каждый норовил бить посильнее и в наиболее уязвимое место. Удары сыпались один за другим. Некоторые из них достигали цели, но не все, потому что парни спешили и мешали друг другу.

«Шакалы! — ругнулся про себя Саня, пытаясь отбиваться. — Только не падать, забьют, как мамонта, ногами. Стоять, стоять…»

— Стоять! — раздался громкий крик.

Ключевская троица замерла от неожиданности, лихорадочно соображая, что их накрыли менты. Какое же изумление и удивление проступило на их лицах, когда они увидели высокого мужчину неопределенного возраста с отчетливо пропитым лицом, да еще вдобавок прихрамывающего на правую ногу!

— Ты че, старый, лезешь не в свои сани?! Вали отсюда по-хорошему, — выговорил наконец рыжий, злобно сплюнув на землю сквозь зубы.

— Я те отвалю, сопля, щас отвалю, — не боясь явной угрозы, ответил мужчина, спеша к оторопевшим от такой смелости юным хулиганам. — Ну-ка сами отвалите от пацана! Тоже мне — герои, одного втроем молотят! — приказным тоном продолжил он.

— Ну, козел старый, я тебя предупреждал! — с этими словами рыжий с кулаками бросился на мужчину.

В какие-то доли секунды кулак парня пролетел рядом с виском ловко уклонившегося от удара неожиданного Саниного заступника, и сразу же ответный тычок собранных вместе пальцев куда-то в область живота повалил рыжего на землю.

— О-ой! — заорал тот, обхватив живот руками от резкой боли.

Двое других ключевских, так и не поняв, что же случилось с рыжим, бросились на незнакомца. Несмотря на сильную боль по всему телу и звон в ушах, Саня успел подставить подножку низкому крепышу, и тот рухнул в пыль дорожки, расцарапав до крови лицо. А третий из нападавших, «по-колхозному» широко размахнувшись рукой, закатил глаза, получив от мужчины быстрый удар ребром ладони по шее. Как подкошенный тяжелым грузным мешком рухнул он на землю и замер, без малейшей попытки подняться.

— Ну ладно, хватит с них, — прохрипел, задыхаясь от кашля курильщика, мужчина. — Дергаем отсюда.

Через несколько секунд Саня и незнакомец уже продирались сквозь кусты, чтобы сократить путь до выхода из аллеи.

У скамейки, чудом уцелевшей в закрытом от посторонних глаз местечке, они остановились, переводя дух. Присев на корточки, Саня вытер кровь с разбитой губы и сплюнул розоватую слюну на землю, сплошь усеянную окурками и винно-водочными пробками. Укромный уголок попросту был точкой распития спиртных напитков, о чем красноречиво говорил повешенный на сучке стакан.

В глазах юноши все еще стояли темные круги и мелькали маленькие серебристые палочки. Пытаясь выпрямиться во весь рост, он зашатался от боли в животе, но тут сзади его поддержал незнакомец:

— Ну, малый, ты чего? Теперь не падай. Это ничего, бывает хуже. Те парни еще бить толком не умеют, а может, не успели, — разя Сане в ухо перегаром, но крепко держа его под локоть, сказал нечаянный заступник.

Юноша мельком поглядел на мужчину. Опыт неполных шестнадцати лет не мог определить возраст незнакомца. Тому можно было дать и 50, и 55, и даже 60 лет. Следы алкоголизма явно проступали на его лице — багрово-синеватая кожа, мешки под глазами, припухшие веки. Наконец, Орлов с трудом узнал в пожилом мужчине завсегдатая городских столовок, где можно было пообедать и попить пивка, и где как бы втихаря, но тут же и на виду у всех мужики распивали водку, дешевое вино «червивку» и даже самогон. Особых загулов, конечно, не случалось, а обслуге на чаевые оставалась пустая посуда.

— Как это вам удалось двоих сделать? — отдышавшись, наконец спросил Саня. Неподдельное удивление звучало в его вопросе.

— Это моя специальность… Годы не те, да и это дело, — мужчина выразительно щелкнул по горлу, — а то я бы десяток таких раскидал, — спокойно ответил он, совершенно не претендуя на хвастовство. Поймав на себе недоверчивый взгляд, заступник предложил: — Ладно. Присядем, юноша, перекурим это дело.

Роясь в карманах мятого пиджака, мужчина дрожащими руками вытащил красную пачку «Примы» — отравы работяг и солдат, выковырнул из мятой коробки пару штук и одну протянул Сане.

— Не курю, спасибо, — глядя на протянутое курево, отказался тот.

— Это ты правильно делаешь, малый. И не пьешь, наверное, тоже? Да? А я глотаю, вишь, как руки ходят ходуном, — сказал незнакомец и прикурил сигарету.

Затянувшись первой затяжкой, он глухо закашлялся. Что-то хрипело и стонало у него в груди. Справившись с приступом, мужчина сплюнул и, глядя умными, ясными глазами, которые были совершенно противоестественны всему его облику старого алкаша, продолжил:

— Ты не смотри на меня так. Вижу, думаешь, наверное: «Вот, мол, алкаш распоследний». Да, сейчас я такой, но были и другие времена, и я был другим. Совсем другим — ты бы меня не узнал, рубль за сто даю.

С минуту сидели они молча. Попыхивая отсыревшей «Примой», мужчина спросил:

— Слушай, а как тебя зовут-то, а, малый?

— Саня Орлов…

— А меня Шаров Виктор Семенович, — мужчина протянул жилистую руку.

Саня крепко пожал ее. Какое-то непонятное состояние охватило его. Подсознательным чувством он вдруг понял, что это не простая встреча двух людей и она может перевернуть судьбу. «Кошмар какой-то, ерунда, что это я себе голову забиваю…» — отгонял Саша наваждение.

Прервав его мысли, Шаров сказал, горько усмехнувшись:

— Вообще-то мне надо прийти в форму, короче, похмелиться, не возражаешь?

Несколько медяков, облепленных табачной крошкой, — это было все состояние, которое он выудил из карманов. Саня молча протянул ему трояк.

* * *

Жирные мухи как шмели звенели в воздухе забегаловки. Стойкий запах прокисшего пива пропитал все вокруг. Нестройный полупьяный мужской разговор заполнял пространство небольшого зала столиков на десять. Кое-где позвякивала стеклянная порожняя посуда. Обычная советская столовка с розливом пива середины семидесятых годов.