Никаких принцесс! - Мария Сакрытина

На последнем слове голос юной актрисы сорвался, а бутафорский нож в тонкой руке дрогнул. Сглотнув, девушка покрепче сжала украшенную фальшивыми сапфирами рукоять и, поймав взгляд лежащего на кровати актера-«принца», вдохнула поглубже. Открыла рот… но поняла, что не помнит ни слова.

Прошла секунда, потом две. На третьей актриса, схватив нож обеими руками, бросила отчаянный взгляд на суфлера…

— Да бей наконец! — раздраженно бросила Изабелла из зрительного зала. Места вокруг нее пустовали… Впрочем, ничего удивительного в этом не было: пустовал почти весь зрительный зал: новая владелица главного сиернского театра приглашала на репетиции только избранных — и всех потом кормила своими знаменитыми отравленными яблоками с зельем забвения. Желающих проникнуть в ее новое королевство от этого, однако, меньше не становилось. Посмотреть, как низложенная королева ставит слезливую историю о несчастной любви, мечтала вся страна — билеты на премьеру расхватали быстрее, чем горячие пирожки.

— Ваше Величество… — Актриса откашлялась. — Простите, госпожа, но по сценарию я должна пощадить принца и бросить кинжал в море, а не…

— Да? — перебила Изабелла, быстро-быстро пролистывая сценарий. — Какая глупая пьеса. Правильней было бы выкинуть в море принца… Попробуй его все-таки разок ударить. Так будет зрелищнее.

— Госпожа, я не думаю… — подал голос сидящий на пару рядов ниже режиссер, но экс-королева только отмахнулась:

— И правильно. Думаю тут я. Бей!

Пожав плечами, актриса картинно замахнулась… «Принц», в нужный момент закрыв глаза, принял нож под мышку, не забыв также картинно вздрогнуть и захрипеть.

Изабелла бросилась к сцене.

— Ну кто так бьет? Ну кто так умирает?! Дай сюда! Нож давай! — И, выхватив бутафорский кинжал у отпрянувшей актрисы, закричала еще громче: — Это что? Ты где это взяла? На кухне? Он же тупой!

— Но, госпожа, — режиссер тоже поднялся и заторопился к сцене, — это ведь не настоящее убийство, а воображаемое действо…

Закончить он не успел — экс-королева уже выхватила откуда-то маленький изящный кинжальчик, поймала за ворот бросившегося было наутек актера-«принца» и толкнула его обратно на кровать.

— Смотрите, как надо правильно сердце вырезать…

Незадействованные в сцене актеры, режиссер и рабочие испуганно ахнули. Актер-«принц» сжался, закрыв глаза, чувствуя холодный кончик лезвия у своей груди…

— Вот! — Изабелла убрала кинжал и выпрямилась. — Вот настоящие эмоции. А не то, что вы сейчас изображали. Еще раз, — и протянула ошеломленной актрисе бутафорский нож.

— Госпожа, при всем уважении, — вклинился режиссер, — от текста пьесы мы отступать не будем. Его писал сам Златоуст Крысолов, и его работа была одобрена Его Величеством, поэтому…

— Хорошо, — снова перебила его Изабелла. — Если Его Величество так хочет слезливую драму, пусть подавится. Но экспрессию я все-таки увижу. Ты, — она повернулась к актрисе, — думаешь об убийстве своего возлюбленного. Возлюбленного! Думай об этом с чувством.

— Но я думаю, — жалобно пролепетала актриса. — Я правда думаю. Госпожа, я не понимаю…

Изабелла улыбнулась — той кривой, злой улыбкой, от которой в былое время замирало все королевство, а теперь только главный сиернский театр.

— Да, я забыла сказать, — подавшись к девушке, шепнула она. — Я навестила утром твоего свинопаса… Или кузнеца… Кто он там? Так вот, милый мальчик… Ты получишь его сердце назад, когда меня устроит твоя игра. Так что давай, девочка, старайся.

И, потрепав побледневшую актрису по щеке, Изабелла вернулась в зрительный зал.

— … К-кинжалом, что с-сестры… — с надрывом раздалось спустя мгновение со сцены.

— Вот, уже лучше, — улыбнулась экс-королева. — Вы все будете делать то, что я говорю.

И хоть актрисой Изабелла действительно была посредственной, вниманием зрителей (сейчас — актеров, рабочих и режиссера) ей в такие минуты удавалось завладеть полностью.

А когда не действовали улыбка и угрозы, в ход шли отравленные яблоки.

Неудивительно, что уже спустя пару дней таких репетиций актеры отправились на прием к королю всем составом, и ни городская, ни дворцовая стража не смогли их остановить. Никто не смог, кроме самой Изабеллы, очень возмутившейся, почему это вся труппа прогуливает репетицию.

А король, говорят, в тот день отсиделся в школе…

Перерыв на обед на этот раз — как, впрочем, и всегда — задержали. К концу актриса, игравшая главную роль, билась в рыданиях, избитый ножом «принц» лежал в глубоком обмороке, а режиссер несколько раз бегал за нюхательной солью — три флакончика подряд он умудрился потерять во мраке зрительного зала.

— Ничего, — обнадежила бывшая королева, величественно поднимаясь, — к ночи мы эту сцену добьем. А пока отдыхайте.

«…если осмелитесь» повисло в воздухе. И никто даже не рискнул застонать вслед Изабелле — как бывало в первые дни.

Уже в своем кабинете она позволила себе рассмеяться. Ей определенно нравилось управлять театром. Пусть встретили бывшую королеву здесь холодно: некоторые помнили, как с первой же репетиции ее с позором выгнал бывший владелец; а некоторые просто злорадствовали над королевой, лишившейся трона… Пусть. Они думали, ей не справиться? Думали, она откажется, бросит и уедет тихо растить сына в далекой провинции? Ха! Изабелла успешно правила королевством и чуть-чуть не захватила мир — неужели ей не покорился бы какой-то театр!

Из зеркала на стене — не волшебного (все ее колдовские зеркала разбил этот лис, пасынок Ромион) — на бывшую королеву смотрела та, что краше всех в Сиерне, а может, и во всем мире. Волосы цвета черного дерева, кожа белая как снег и губы алые, точно кровь… От женщины в отражении невозможно было оторвать взгляд, и Изабелла даже не сразу обратила внимание на еще одно возникшее из сумрака лицо. А заметив, недовольно обернулась.

Сидевший в кресле у двери юноша мог бы стать достойным кавалером для королевы из отражения. Он был красив — хищной, острой красотой, которая пристала злодеям-разлучникам в трагедиях или харизматичным негодяям в комедиях. Темные волосы оттеняли мраморно-белую кожу, а зеленые колдовские глаза притягивали, пробуждая порочные желания и тут же обещая их исполнить… Изабелла не стала в них долго смотреть. Она откинулась на спинку кресла и улыбнулась.

— Как неприлично — прятаться в комнате дамы… Чем обязана? — Она сделала многозначительную, достойную театральной примы паузу.