Капкан на спонсора - Татьяна Полякова

Идея написать детектив пришла в голову моей подруге Женьке.Именно ее следует винить во всех обрушившихся на нас несчастьях, но самаЖенька, конечно, вряд ли с этим согласится. Более того, она нагло утверждает,что это я виновница наших бед, и туманно намекает на некий дар, которым я якобыобладаю, при этом обычно хмурится, смотрит с подозрением и скорее всего считаетменя ведьмой. Разубедить ее в обратном не представляется возможным. Стоит мнепроизнести фразу: «Это случайные совпадения», как Женька начинает хитрощуриться, кривить губы в пакостной улыбке и кивать головой с таким видом, точнохочет сказать: «Кому ты вкручиваешь?» Поначалу меня это злило, и я пыталась ееобразумить, потому что никакого подозрительного дара у меня нет и в помине.Увы, все мои попытки заканчивались скандалом; если быть честной, скандалила я:вопила, обзывала Женьку дурой, крутила пальцем у виска и даже топала ногами.Женька кивала, принимала серьезный вид и с интервалом в пять минут повторяла:«Ну чего ты психуешь? Да я верю тебе, верю…» В общем, я оставила свои попыткидобиться справедливости, махнула на все рукой, и теперь, когда Женька начинаетвспоминать недавнюю историю, я принимаю покаянный вид и соглашаюсь со всем, чтоона болтает.

Надо сказать, что Женькино повествование о нашихприключениях с каждым разом становится все красочнее и все невероятнее, хотяони и сами по себе здорово напоминают запутанный детектив, где нам с подружкойбыла уготована роль сыщиков. А началось все с моего желания сесть за стол,взять тетрадочку и сочинить что-нибудь романтическое: дебри Амазонки, красавицав плену у дикого племени, юный возлюбленный, подозрительно напоминающийТарзана, и прочее в таком же духе… Тяготение к экзотике объяснялось просто: уженесколько лет я работала в туристической фирме и успела кое-где побывать икое-что повидать, а вот неожиданно обнаружившуюся у меня тягу к графомании яобъяснить вряд ли сумею. В каком-то смысле в этом повинна все та же Женька. Онаписала стихи (довольно скверные, надо признать) и небольшие рассказы, главнымигероями которых были попеременно то кошки, то собаки, а один раз даже лемур.

Рассказы о животных Женька читала мне каждый четверг (всреду у нее больше свободного времени, и она тратила его именно на сочинениеновых произведений), я слушала, плакала, мы обнимались с Женькой, тожеплачущей, выпивали литра три чаю и шли куда-нибудь ужинать, по дороге рассуждаяо том, что мир устроен скверно и чутким душам здесь не место.

Слезливость моя в ту пору объяснялась просто: только что снулевым счетом закончился роман, который длился почти год. Мне пришлосьпризнать очевидный факт: человек, которого я любила столь продолжительноевремя, совершенно мне не подходил, и это несмотря на общие интересы (он былхозяином в той самой турфирме, где я работала), материальный достаток и свободу(имеется в виду, что мы оба до встречи друг с другом не были связаны узамибрака). Восемь месяцев наш роман развивался и радовал, на девятом месяце мыподали заявление в загс и, как люди широких взглядов, не дожидаясь выполнениявсех формальностей, съехались в одной квартире с целью совместного проживания.Вот тут-то и выяснилось, что для этого самого совместного проживания мысовершенно не приспособлены. Конечно, Денис считал во всем виноватой меня, а я— его, но, если честно, его присутствие в доме с самого первого дня здороводействовало мне на нервы, и, только сбежав в свою однокомнатную «хрущевку», явновь почувствовала себя успокоенной, потому что мысленно желать по несколькураз за вечер любимому человеку «чтоб ты пропал!» все-таки не очень приятно, и внекоторые моменты меня это даже по-настоящему тревожило.

В общем, мы с Денисом разъехались, но, так как продолжаливидеться на работе каждый день, смятение в душе осталось, я грустила, тосковалаи отказывалась заводить новые знакомства. Вышагивая после работы домой, утешаласебя различными любовными историями, которые тут же на ходу придумывала вбольших количествах. Таким образом Женькины собачки, кошки и один лемур всочетании с моей тоской и жаждой настоящей любви пробудили во мне желаниенаписать роман. Я решала, где должно происходить действие романа — в Бразилииили в Египте (в Египте вместо диких племен мне виделись кочевники), и имеланеосторожность открыть свой замысел Женьке. Мои намерения привели ее в восторг.

— У тебя прекрасный слог, — размахивая руками,вещала она, бегая по моей комнате точно заведенная, — и прекрасное знаниематериала я имею в виду эту Амазонку… а недавняя трагедия придаст твоемуповествованию необходимую достоверность…

Посовещавшись, мы пришли к выводу, что действие можетпроисходить как в Бразилии, так и в Египте, можно даже сначала в Бразилии, апотом в Египте, или наоборот. Героиня — стюардесса, самолет ее терпит крушение,падает в джунглях, в живых остается только она. На поиски самолета отправляетсякоманда спасателей, которую возглавляет молодой красавец… Тут наш союз сЖенькой дал первую трещину: она хотела, чтобы молодой красавец был блондином сярко-синими, точно васильки, глазами, я же, согласившись с синим цветом глаз,настаивала на брюнете.

В этом месте разговор от литературы перешел к суровойдействительности, и мы малость повздорили: Женька припомнила мне Дениса,который был брюнетом, оттого и оказался непригодным для совместного проживания,а я в свою очередь напомнила про одного блондина, оказавшегося многоженцем,скрывающимся от алиментов на четверых детей, от которого не так давно ЕвгенияПетровна с превеликим трудом избавилась.

Через час Женька покинула мою квартиру в сильнейшем гневе,рявкнув напоследок:

— Или блондин, или никто!

Где-то после полуночи Женька позвонила:

— Пусть он будет русым. Конечно, это не совсем блондин,то есть, если честно, это вовсе не блондин, потому что русым называют всех, ктоне брюнет.

— Идиотка! — крикнула я, так как к этому моментутолько-только успокоилась и смогла уснуть.

— Ах вот как! — разозлилась Женька. — Делайего кем хочешь, только вряд ли у тебя выйдет что-то путное. У меня есть опыт, сэтим ты не можешь не согласиться, и как человек опытный, я тебе заявляю: илиблондин, или у тебя вовсе никаких шансов.

— Он будет лысым, — отрезала я и повесила трубку.Неделю мы продолжали вести переговоры по данному вопросу, в основном прибегая кпомощи телефона, и делали друг другу незначительные уступки. Женька предложилаобойтись словом «светловолосый», добавив хмуро: «И не надо утрировать, пустькаждый вообразит цвет волос по-своему», — а о глазах она дипломатичнопомалкивала.

Шла вторая неделя, я не написала ни строчки, но не реже трехраз в день скандалила с Женькой по телефону. В воскресенье вечером она пришлако мне и прямо с порога заявила: