Рена и таинственный чародей - Шервуд Смит

Королевские горнисты поднесли к губам тонкие золотые трубы. Пронзительные звуки горнов прорезались сквозь гул разговоров в театре.

Принц Коннор Шалтар поднялся вместе со всеми и повернулся в сторону королевской ложи. В задрапированную флагами ложу вошли король, с королевой, и все головы склонились в поклоне. Следом за королевской четой показались принцесса Тересса и ее подружка Рена.

Девочки увлеченно шептались, но Коннор видел, как пытливый взгляд Рены выхватывал каждую деталь в театре. Она заметила Коннора, и на лице ее мелькнула лукавая улыбка. Сделав ему незаметный знак рукой, Рена пихнула принцессу локтем и что-то быстро зашептала ей на ухо. Тересса подняла глаза и тоже улыбнулась. Это была тихая улыбка, дань вежливости, ревниво отметил Коннор. Сдержанная улыбка высокородной принцессы, подаренная родственнику, у которого нет ни владений, ни будущего.

Коннор улыбнулся в ответ и тут же отвел глаза, чтобы принцесса не подумала, будто он требует внимания. В это мгновение он вспомнил о стоящих рядом родственниках и приготовился к потоку едких замечаний и пересудов. Быстро оглядевшись, Коннор с облегчением вздохнул, заметив, что после обязательного ритуального поклона все тут же забыли о короле и королеве.

Тетя Карлас деловито судачила с тетей Коренной о чьем-то платье. Дядя Фортиан тихо шептался с дядей Маттеном и одновременно холодно и высокомерно поглядывал на парочку аристократок в соседней ложе. Кузина Мирли, прищурившись, разглядывала расфуфыренную дочь богатого барона и наверняка прикидывала, сколько гадостей потом наговорит о бедняжке. А кузен Гариан с постоянно вьющимся около него льстецом, другим кузеном по имени Нил, надменно озирал собирающихся внизу, в первых рядах партера, шумных молодых людей. Коннор увидел, как Гариан воровато огляделся, сунул руку в карман и вытащил полную горсть сушеного гороха. Он отсыпал немного Нилу, и оба пакостливых кузена принялись швыряться горохом в сидящих внизу зрителей. Молодые повесы просто лопались от еле сдерживаемого смеха.

Довольно, подумал Коннор, тихо поднимаясь со стула в заднем ряду ложи. Если я расскажу дяде о проделках Гариана, злопамятный кузен мне этого не простит… Если же промолчу, то наверняка получу нагоняй от дяди. И тут неприятность, и там беда. Лучше держаться от них подальше.

Он отвернул пыльную бархатную занавеску, закрывавшую вход в ложу, попятился… шаг, другой — и свободен!

Объятый внезапной радостью, Коннор помчался по узкому коридору. Но, вместо того чтобы сбежать по кафельным ступеням, ведущим в галерею для богатых зрителей, он толкнул почти скрытую в стене узкую дверцу и через мгновение оказался за кулисами.

Тут царило совсем другое оживление. Коннору было намного приятнее окунуться не в праздный шум аристократического зала, а в бестолковую, веселую и в то же время какую-то сосредоточенную суету актеров, готовящихся к выходу на сцену. Он любил и хорошо знал этот особенный мир.

— Хо! Где мой парик, Пиар? — выкрикивала высокая актриса, пролетая мимо. — Умоляю, найдите мне этот несносный парик!

— Птсс-сс! — донеслось из полутемного угла насмешливое шипение. — Вот он. Там, где и должен быть.

— Лучше бы ты потеряла голову, ее легче заменить, — проворчал старый актер, и высокая актриса замахнулась на него веером.

— Моя рубашка порвана! И как меня угораздило зацепиться за эту ужасную коробку?.. — хныкал низенький лысеющий человечек, картинно воздевая руки к потолку.

В сторонке стояла театральная чародейка, листавшая текст новой пьесы. Совсем молоденькая, она только что закончила Школу, и работа была ей еще в новинку. Коннор с затаенной завистью смотрел, как она повела рукой, и, послушное ее мановению, возникло иллюзорное дерево. Девушка недовольно поморщилась, щелкнула пальцами, и дерево исчезло.

Самое простое волшебство, а я даже этого сделать не могу, с сожалением вздохнул Коннор и отвернулся.

Он продолжал бродить за кулисами. Казалось, никто во все возрастающей суматохе не замечал его. Но вот Коннор уловил чей-то голос, полный нервного волнения, почти паники. Он поспешил туда, пробираясь сквозь толпу актеров.

— Пожалуйста, мэтр Салек! Последняя строфа моего монолога… я забыл ее! — Это был актер-новичок Джет, почти ровесник Коннора.

Когда Коннор приблизился, Джет мельком взглянул на него, улыбнулся и коротко поклонился.

Поодаль стоял сам драматург в черной накидке. Он настойчиво вполголоса что-то втолковывал ведущей актрисе театра. Было ясно, что ему нет никакого дела до бедняги Джета. Коннор как бы мимоходом продекламировал:

— И перед принцем величаво…

— Раскрылись вдруг ворота славы! — подхватил Джет с облегчением. — Все. Остальное припоминаю. Спасибо, спасибо, принц Коннор. Как ужасно… я уже весь взмок от волнения, а ведь еще даже и не вышел к огням рампы. Эти надменные франты безжалостны. Они засмеют меня и выгонят со сцены. — Вдруг Джет осекся, вспомнив, что и Коннор из тех… франтов. Он вспыхнул от смущения и тихо пробормотал: — Приношу вам свои извинения, принц…

— Они и вправду надменные. По крайней мере, некоторые из них, — засмеялся Коннор. — Но не трусь. Вчера ты был хорош. И сегодня у тебя получится не хуже.

Джет продолжал нервно бормотать, и казалось, это его немного успокаивало. Коннор стоял рядом, стараясь хоть немного приободрить юношу.

— По местам! — внезапно произнес мэтр Салек, поглядывая на большую цветную свечу, которую держал его ассистент.

Поток устремившихся к сцене актеров увлек Коннора за собой. Махнув Джету рукой, он занял место у стены. Театральные подмастерья медленно поднимали занавес. Чародейка принялась тихо нашептывать, и на сцену начал падать наколдованный ею снег. В глаза бил ослепляющий свет рампы. Из темноты на сцену хлынул шум зала. Слышались заглушенные смешки, легкий кашель и шарканье ног невидимых зрителей. Коннор различил смех Гариана, донесшийся из ложи. Смех внезапно прекратился, будто кузен поперхнулся. Ага! Значит, дядя застукал своего разыгравшегося сыночка! Вскоре он заметит и отсутствие Коннора.

Скрытый от всех в темноте за сценой, Коннор состроил рожу дяде и кузену. Дядя Фортиан наверняка догадается, где он, и страшно рассердится. Вчера, когда Коннор поздно вернулся с последней репетиции, дядя прочел целую нудную лекцию о том, как неприлично сыну одной королевы и брату другой толкаться среди актеришек. Мысль о предстоящей встрече с дядей заставила Коннора тяжко вздохнуть.

Но тут же голоса со сцены отвлекли его внимание. Он бросил быстрый взгляд на мэтра Салека, который беззвучно шевелил губами, повторяя за актерами слова их роли. Коннор почувствовал знакомую дрожь во всем теле, снова ощутил непреодолимое желание восседать посреди сцены на высоком стуле, запахнувшись в просторный черный плащ, и кидать в зал, наполненный дыханием замерших зрителей, пылкие слова героя…