Родовой кинжал - Александра Руда

Посвящается моему дедушке Михаилу Александровичу Чеботову

Устройство на работу — такой процесс, который не всякий может и пережить.

Мила Котовенко в разговоре с няней

Я сидела на длинной твердой лавке в глубине огромного, обшарпанного Зала Собраний, битком набитого народом. Рядом со мной громко сопел тролль, сбоку толкался гном, которому за спинами ничего не было видно, поэтому он то и дело привставал, отчего его коротенькая и редкая бороденка смешно топорщилась. Впереди на лавке, словно на королевском троне, восседал эльф — длинные, струящиеся золотистые волосы, расчесанные волосок к волоску, и неимоверно гордая осанка могли принадлежать только этой расе.

На сцене, перекрикивая шум, надрывался королевский герольд. Он провозглашал новый указ, согласно которому с сегодняшнего дня учреждалась новая служба королевских гласов. Я не знала, как жречество позволило королю назвать своих служащих как посланников богов, но, скорее всего, они просто махнули на его величество рукой. Королевские гласы должны были нести в отдаленные провинции волю нашего Умнейшего и Великолепнейшего величества. Это должно было свидетельствовать о том, что Вышеслав Пятый неустанно заботится о своих подданных. Но на самом деле причина была совсем в другом. Распоясавшиеся за десятилетнюю вялотекущую войну с нечистью, которой наш король был полностью увлечен, некоторые регионы королевства перестали платить большую часть налогов, завели свои порядки и стали поговаривать об автономии. Что творилось в приграничных регионах, не знал вообще никто в столице.

Собирать налоги и приструнить наиболее активных бунтовщиков с помощью армии для прохудившейся государственной казны было делом совершенно неосуществимым, поэтому король решил пойти мирным путем, заодно узнав от посланников о том, как обстоят дела по всей стране и где находятся очаги непокорности. Каждая группа гласов должна была не только инспектировать зарвавшихся местных аристократов именем его величества, но и составлять путевые заметки, призванные заново познакомить Вышеслава Пятого с собственной страной.

Как только герольд перешел к практической части приказа, то есть начал разъяснять принцип набора групп гласов и их обязанности, громко сопящий тролль не выдержал и разразился непрерывным чиханием. На него зашикали, но он не мог остановиться, разбрызгивая слюну на окружающих и не обращая внимания на протянутый мною носовой платок. Из его глаз текли слезы, он отчаянно тер нос, но приступ все не прекращался.

— Прекрати, не слышно ничего! — Кто-то из задних рядов огрел тролля по голове рукояткой топорика.

Мой сосед взревел и подскочил на ноги.

— Как я могу перестать, когда от него воняет! — Он ткнул толстым пальцем в спину эльфу.

Эльф медленно повернул голову и смерил тролля таким презрительным взглядом, что у меня кровь в жилах застыла.

Но на чихающего страдальца это не подействовало.

— Че зыришь? Надухарился, как шлюха в борделе, и воняешь теперь. А я чихаю!

Небрежным жестом отбросив на спину длинные волосы — в воздухе повеяло легким цветочным ароматом, — эльф молча прикоснулся длинными пальцами с прекрасным маникюром к кинжалу. Тролль пошарил у левого бедра, забыв, вероятно, что мечи, секиры, луки и алебарды были предусмотрительно отобраны парочкой мрачных стражников на входе, а все оружие поменьше было оставлено только под честное слово, что применяться по назначению не будет. Громиле, за неимением оружия, пришлось сжать кулаки и приступить к моральной атаке.

— Вонючий остроухий! — завопил он совершенно не оригинально.

— Я бы ответил тебе, — надменно сказал эльф, — но боюсь, ты не поймешь. Ты слишком туп для того, чтобы понять Сына Леса.

— Туп? — Тролль побагровел и разразился длинным потоком ругательств на эльфийском.

Судя по ошарашенному лицу эльфа, такое владение речью Сынов Леса для него стало сюрпризом. Он сначала побледнел, потом позеленел, а потом, начиная с острых кончиков ушей, налился краской и выхватил кинжал.

— Проклятые шляки![1]— пролепетал гном и нырнул под скамейку.

Я не думала, что скамейка может послужить достаточным укрытием, поэтому отодвинулась от воинственной парочки на максимально возможное расстояние, прижавшись к молодому магу в длинной серебристой мантии.

— Не бойся, — прошептал он, с готовностью обнимая меня за плечи. — Я тебя не дам в обиду.

— Правда? — Я скептически посмотрела на худенького парня. Но в моей ситуации выбирать не приходилось, какая-никакая, а защита. — Спасибо вам большое. Мне так страшно!

Когда я шла на это собрание, надеясь получить работу, то никак не думала, что это будет опасно для жизни. Никогда не хотела умереть от случайного удара разгневанного тролля, у которого аллергия на духи.

— Ха! — сказал молодой маг, приосаниваясь и расправляя плечи. — Со мной тебе нечего бояться. Сейчас я сделаю такой щит, который выдержит любой удар!

Он взмахнул рукой, и… небольшой огненный шарик сорвался с его пальцев и пропалил проплешину в курчавой шевелюре тролля, который соревновался с эльфом в метании злобных взглядов.

— Ой, — пискнул маг. — Ошибся…

— Ах ты, гаденыш! — Тролль нашел на ком сорвать раздражение и не напороться при этом на кинжал. Он замахнулся ручищей на мага.

На этот раз я уже, не раздумывая, нырнула под лавку.

— Он его убил? — боязливо спросил гном, мой бывший сосед, не уточняя, впрочем, кого он имеет в виду.

— Пытается, — ответила я.

Над нами раздавались крики и звуки драки. Кто-то пробежался по скамье туда-сюда, чье-то тело рухнуло на пол. А потом еще одно. Несколько голосов заревели: «Наших бьют!» — и звуки драки стали куда насыщеннее.

— Моя мама надеялась, что я найду себе спокойную работу, — вздохнул гном. — Персиваль.

— Простите? — удивилась я. Мне послышалось, что гном назвал свое имя, но Персиваль никак не может быть его именем. Гномы так не называют своих детей!

— Мое имя — Персиваль. Меня так мама назвала, чтобы у меня была особая судьба. Теперь я понимаю, что зря, — сказал гном и вдруг пронзительно, как щенок, заскулил.

Отреагировать на этот странный звук я не успела, потому что под лавку заглянул тролль, которого раздражал эльфийский запах. Его широкую физиономию украшала свежая царапина.

— Кто это пищит и мешает махаться? — возмутился он, и не успела я глазом моргнуть, как гном Персиваль толкнул меня в спину — как раз навстречу ручище тролля.

Тот недолго думая схватил меня и вытащил из-под лавки. Как ни было страшно, я твердо выдержала взгляд маленьких прищуренных глазок. Несколько ударов сердца мы смотрели друг на друга под аккомпанемент раздражающего верещания из-под лавки, и вдруг тролль отвел взгляд.