Вкус свинца - Марис Берзиньш

Марис Берзиньш

Вкус свинца

© Märis Berzins, 2015. All rights reserved by the author and “Dienas Grämata”, Ltd.

© Ю. Касянич, перевод, 2019

© Издательство «Алетейя» (СПб.), 2020

Что тибетский священник увидел в Европе (фрагмент)

В Европу прибыл с визитом тибетский священник — мудрый и уважаемый в своей стране человек. Живя на своей горной родине, он не сталкивался с европейской цивилизацией, поэтому многие вещи показались ему новыми и чужими. Вернувшись домой, он подробно описал друзьям свои впечатления. […]

Люди в Европе показались ему не вполне нормальными. У него создалось впечатление, что они ежесекундно готовы вцепиться друг другу в горло.

«Курземес Варде» («Слово Курземе»), № 148, 20.06.1940

Торнякалнс когда-то и теперь

Ансис Штоке

Торнякалнс хочется назвать самой милосердной окраиной Риги. Здесь позаботятся о любом горемыке. В детской больнице […] заботятся о том, чтобы юные граждане выросли здоровыми и сильными. Те, для кого закатилось солнце разума, находят приют в неврологической клинике Шенфелда (Виенибас гатве). Хворающих бездомных радушно примет приют на улице Гимнастикас; а остальным полуночникам открыт приют на улице Телтс.

Здесь я повстречал людей, живущих в Торнякалнсе со дня рождения, которые счастливы уже тем, что не лишились возможности жить здесь и сейчас, в дни немощи. Они много рассказали мне о прежней веселой жизни торнякалнцев. Упоминали о пяти самых популярных местах отдыха, куда съезжались рижане, о местах, что исчезли под влиянием меняющихся времен и обстоятельств. Некоторые из них назывались весьма звучно, например, «Золотой конь». […]

В Торнякалнсе живет больше латышей, чем на любой другой окраине Риги. Большинство из них рабочие, владельцы маленьких домиков. Жизнь здесь течет тихо, воздух чище, чем в центре Риги, поэтому многие семьи десятилетиями не покидают Торнякалнс.

«Дарба Дзиве» («Трудовая Жизнь»), № 28, 08.07.1939

Литовцам запрещен выезд за границу (фрагмент)

ЛТА. Каунас, 26 авг. Вчера во второй половине дня литовский кабинет министров собрался на внеочередное заседание под руководством президента страны Сме- тоны. На заседании обсуждалось текущее международное положение. В числе прочего, правительство решило до дальнейшего распоряжения не выдавать гражданам Литвы разрешения на выезд за границу без особо важных причин. Выезд временно запрещен и тем гражданам Литвы, которые уже ранее получили заграничные паспорта и визы.

«Курземес Варде» («Слово Курземе»), № 193, 27.08.1939

Объявления

Маляры-треб. Юрмалас гатве 44 кв. 3, 8-00, Фогель

Маляры и строители — обращ. в мает. В. Виганта,

улица Кр. Барона 17, веч. с5до7

Маляр, спец, по филенкам, можно обр. — ул. Гайзиня, 3,

спр. Козловского. Хор. оплата.

— Ну что, юноша Биркен, карабкайся на небеса, — таким или похожим напутствием, начиная новый ремонт, благословляет меня Коля. Наведение глянца в очередной квартире идет полным ходом, и я уже с самого утра торчу под потолком. Наша работа всегда начинается с верха.

Малярных дел мастера Николая Брискорна кто-то зовет Ником, но ему самому больше нравится — Коля. Звучит солидно и убедительно. По-моему, не слишком по-латышски, но, коль барину хочется, кто б возражал. Коля никакой не пустозвон, ремесло знает крепко. Мамин двоюродный брат, дядя и начальник в одном лице. Дядьколе, как я звал его в детстве, сорок. Нет, ошибаюсь, в апреле исполнился сорок один. Мне в декабре стукнет двадцать четыре. И хотя разница в возрасте между нами все та же, различия в восприятии и в оценках как-то незаметно стираются. По крайней мере, так мне кажется. Начал работать у него сразу после школы, еще до службы в армии. Мне понравилось. Считай, уже года три малярствую. Однажды он сказал мне: «Ты работаешь со мной, а не у меня. Большая разница. Смекаешь?» Я смекнул. И оценил.

Терпеливо, не подтрунивая над оплошностями и ошибками новичка, Коля обучал меня азам и секретам ремесла. Конечно, не всегда выходит так же здорово, как у него, но я уже знаю, как должно получиться. А это, по крайней мере, половина успеха. Из ученика-неумехи я стал весьма хватким подмастерьем. За это Коле весь мой респект и превеликое спасибо, и мое уважение к нему не убывает. Не так чтобы я не переставая молюсь на него, как на икону, порою случается сказать и что-то едкое, но в целом мы отлично ладим и не сильно заводимся насчет каких-то там линий или углов. Правда, с Колиным настроением, как на карусели, — то заявится с утра мрачный, как слякотная осень, и что-то там бормочет под нос, но не пройдет и часа, а он уже смеется или чертыхается по пустякам, например, когда старые обои ни за что не хотят расстаться со стеной. Он работает так, что только искры летят, и тебе, человеку со стороны, сразу и не понять, как ему все удается так быстро, точно и безукоризненно.

За Колей водится одна странность — часто, по-моему, даже слишком часто, он мотается к тетке Алвине в Зиепниеккалнс. Помогает ей, особенно летом, когда нужно сено косить, и зимой — по двору, дорожки расчистить от снега и площадку перед хлевом, чтобы одинокая, но вполне себе крепкая хозяйка могла выехать на телеге и отвезти молоко в магазин на улице Коку. Ну и еще куча другой тяжелой работы, с которой женщине одной не справиться. И хотя я ее знать не знаю, так, издалека видел, у меня на нее зуб — не понимаю, почему эта коровница не наймет батрака, а без стыда и совести запрягла Колю. Не понимаю их странные отношения. Коля как-то обмолвился, что он учился в одном классе с сыном Алвины, который погиб в боях за свободу Латвии, и другой родни у нее нет. Нужно помогать. Да-да… почти все свое свободное время мастер тратит, потакая капризам старой и, как я понимаю, властной бабищи. За свою малярскую жизнь я повидал и таких. Интересно, а как будет, когда у нее силы иссякнут, вот что тогда Коля будет делать? Да что там, уже и сейчас знаю — станет обхаживать тетушку еще усерднее. Николаю совесть не позволит, потому что если по чести рассудить — то отправить седую старуху в приют для немощных — стыд и позор, не зря же он называется богадельней. Признаюсь, сам внутри не был, бо’знает, что там на самом деле,