Лорд-Чародей - Лоуренс Уотт-Эванс

Когда уходит день, и тени наступают,

Когда все ждут кровавого дождя,

Когда безумье превращает в когти

Все пальцы нашего Вождя,

Тогда судьба зовет восьмерку,

И та спешит на помощь, чтоб

Избавить землю от страданий

И уложить элодея в гроб.

(хор)

И если этот Лорд-Злодей

Погрузит мир в туман,

Восьмерка Избранных друзей

Спасет наш Барокан.

Вожак, поднявшись на врага,

Уж не свернет с пути,

Подскажет он своим друзьям,

Куда и как идти.

А Ясновидец видит все,

И он — глаза отряда,

Врагу не скрыться от его

Магического взгляда

(хор)

Удар меча и быстр, и точен,

Воитель за друзей стоит стеной,

И для того, кто выйдет против,

Наверняка последним станет бой.

Красавицы прекрасное лицо

И тело бесподобной формы

Сбивают с толку всех врагов

И вышибают разум их из нормы.

(хор)

В мире нет ни замка, ни запора,

Который мог сдержать бы Вора,

Вор может влезть в любой донжон,

Чтоб выкурить злодея вон.

На свете не найти легенд иль песен,

Которых бы не знал Ведун,

Ему подход к врагам известен,

И пусть трепещет злой колдун.

(хор)

Лучник никогда не промахнется,

Стрела его найдет, где скрылся враг.

Сразит злодея он с любого расстоянья,

И выстрел тот рассеет мрак.

Говоруну знакомы все наречья,

Людей, зверей или гранитных скал,

Он открывает тайны Темных Лордов,

Те тайны, о которых мир не знал.

И если этот Лорд-Злодей

Погрузит мир в туман,

Восьмерка Избранных друзей

Спасет наш Барокан.

Молодой человек, держась одной рукой за ставню, перегнулся через деревянное ограждение и поглядел вниз на долину. Солнце скрылось за западным кряжем, погрузив в тень поля и рощи. Вечерний туман сгущался, не позволяя как следует рассмотреть пока еще зеленые деревья, растущие ниже павильона. В их листве мелькали разноцветные искры — это лерры отправлялись по своим таинственным делам. На фоне сине-зеленого полумрака они казались особенно яркими.

Небо над горами все еще было раскрашено яркими красками — оранжевыми на востоке и цвета индиго на западе — и резко контрастировало с заполненной туманной мглой бездной. Казалось, будто павильон висит в пространстве между двумя мирами — светлой пустотой наверху и мягкой темной толщей внизу. Картина была прекрасной, и юноша безмолвно поблагодарил лерров и Лорда-Чародея за столь восхитительную погоду.

— Эй, Крушила! — раздался чей-то голос в павильоне за его спиной, разрушив очарование вечера. — Если у тебя пропало желание прикончить свою долю пива, я это сделаю за тебя!

— Ну уж нет, — обернулся он. — Лучше я пожертвую все свое пиво леррам, чем таким бездельникам, как ты.

Эти слова вызвали дружный смех у дюжины парней, толпившихся вокруг деревенского пивовара. Затем они расступились и открыли путь Крушиле, чтобы тот мог подойти и принять из рук старика пивовара тяжелую кружку с элем. Юноша поднес кружку к губам, сделал большущий глоток и огляделся по сторонам, чтобы узнать, не ждет ли кто-нибудь своей очереди.

Убедившись, что он был последним, Крушила сделал еще глоток и отошел в сторону, освобождая место для тех, кто хотел выпить по второму кругу.

Внутри павильона не было ни туманной мглы долины, ни ярких красок неба. Это был третий мир — мир дерева, камня и пламени свечей. Дневной свет умер еще не до конца, но в помещении, несмотря на сотни стоящих на столах и свисающих со стропил лампад, тени начинали сгущаться. Со всех сторон Крушилу окружали знакомые лица друзей и односельчан. Вокруг пивовара сгрудились молодые люди, только что закончившие жатву и закладку на зиму ячменя. Крушила внес свой вклад в эту важную работу, далеко превысив установленную для него норму. В глубине большого зала деревенские жители, среди которых была и его старшая сестра, настраивали музыкальные инструменты — вечер предусматривал развлечение. Перед большим центральным очагом в креслах-качалках восседали три пожилые женщины и вели тихую неторопливую беседу.

Большая часть местных жителей, видимо, намеревалась появиться в павильоне позже, чтобы тоже принять участие в празднике урожая и прикончить оставшиеся с лета бочонки пива. Помимо всего прочего, это очистит место в погребах для молодого пива, призванного скрасить приближающуюся зиму. А пока просторный зал под свисающими со стропил лампадами оставался пустым. Столы еще не расставлены, скамейки сдвинуты к дальней стене.

Крушила обратил внимание, что в дальнем конце террасы рядом с ведущий на дорогу дверью на скамье сидят пять человек. Среди них была Старшая жрица — знак высокой должности едва заметно поблескивал на ее лбу. Трое кутались в плащи с красивой каймой из защищающих от всякой нечисти перьев арра. Крушиле показалось, что в одном из украшенных каймой мужчин он узнал проводника Зеленых Вод, обслуживающего дорогу от Безумного Дуба на северо-запад. Остальных Крушила видел впервые. Скорее всего они держали путь в Ясеневую Рощу, а может, и того дальше. Иначе зачем путникам останавливаться в Безумном Дубе?

Впрочем, они могли прийти и из Ясеневой Рощи, направляясь в Зеленые Воды. Последнее даже более вероятно, поскольку из Зеленых Вод можно добраться до Среднеземья, Южных холмов и Долгой Долины, к югу от которой простирался весь остальной мир, а за Ясеневой Рощей — лишь несколько небольших поселений, после чего безопасная дорога заканчивалась.

Куда бы ни шли эти люди, они, несомненно, были путешественниками, поскольку двое из них носили одинаковые плащи с каймой из перьев арра. В Безумном Дубе Крушила знал всех. Странно, что путники не претендуют на свою долю пива — они наверняка видели, что местные жители отмечают праздник урожая, и Старшая жрица должна была показать им, что они желанные гости на этом празднестве.

И почему у одного из них на плаще нет плюмажа, оберегающего от враждебной магии необитаемых мест между поселениями?

— Эй, Крушила! — окликнул один из приятелей. — Если ты продолжишь пялиться на этих добрых людей, мы выкинем тебя за перила, чтобы ты мог попросить прощения у лерров за свою грубость.

Все юнцы расхохотались, а Крушила, обернувшись, сердито сказал:

— Я не пялился! А если и пялился, то ничуть не больше, чем они пялились на нас.