Необходимый грех. У любви и успеха – своя цена - Джулия Кеннер

– Ну что, ты закончил? – спрашиваю я. – Солнце уже пять минут как зашло.

Блейн, сидящий в нескольких метрах от меня, выглядывает из-за холста. Я не двигаюсь, но вижу его боковым зрением – плечи, лысая голова, бородка шокирующе красного цвета.

– В моем воображении ты стоишь, все еще освещенная светом. Не двигайся и, пожалуйста, помолчи.

– О’кей, – говорю я и слышу в собственном голосе нотки недовольства. Мне не нравится, что Блейн нарушает правила.

Хотя я стою перед ним в чем мать родила, меня это совершенно не смущает. Я уже привыкла быть моделью и больше не вздрагиваю, когда он касается моей груди или бедра, чтобы повернуть меня так, как считает нужным. Он бормочет: «Прекрасно, идеально. Черт подери, Ники, ты выглядишь потрясающе!», и у меня в животе уже ничего не сжимается. Я знаю, что далеко не идеальна, но мне приятны комплименты.

Я никогда в жизни не представляла, что смогу чувствовать себя так раскованно, стоя голой перед мужчиной. Когда я в течение многих лет участвовала в конкурсах красоты, я никогда не была голой. Самым откровенным был выход на подиум в купальнике. Могу представить ужас моей матери, если бы она увидела меня сейчас – обнаженной, с поднятым подбородком, с выгнутой спиной и запястьями, связанными красной шелковой веревкой, уходящей к низу живота и обвивающей бедро.

Я уже несколько дней не видела изображение на холсте, но знаю стиль Блейна и представляю, какой он меня рисует. Чувственной, страстной и послушной.

Связанной богиней.

У моей матери от такого портрета мог бы случиться инфаркт. Но мне самой нравится – и работа и то, как она появляется на свет. Я перестала быть милой Ники и превратилась в Ники-бунтарку. И я в восторге от изменений, которые со мной произошли.

Я слышу шаги на лестнице и усилием воли заставляю себя не оборачиваться. Это Дэмиен.

Дэмиен Старк – человек, который не перестает меня удивлять.

– Мое предложение в силе, – доносится его уверенный голос до третьего этажа, где находимся мы с Блейном. Он не повышает тона, и, тем не менее, я каждой клеточкой тела ощущаю его силу и уверенность. – Попроси их взглянуть на статистику доходов и расходов. Если до конца года у них не будет доходов, они потеряют компанию. Если не будет прибыли, им придется уволить сотрудников. А все их патенты станут бесполезными, потому что им предстоит многолетняя судебная тяжба с кредиторами. Но если они договорятся со мной, я поставлю компанию на ноги. И они это прекрасно понимают.

Я больше не слышу звук его шагов, значит, он поднялся на третий этаж. И сейчас Дэмиен видит меня.

– Так что убеди их, Чарльз, – говорит он, и в его голосе я чувствую напряжение. – Все, мне пора.

Я хорошо знаю этого человека. Я знаю его тело. Его походку. Голос. Мне не надо видеть Дэмиена, чтобы понять, что напряжение в его тоне никак не связано с деловыми переговорами. Его голос изменился потому, что он увидел меня.

Я действую на него как бокал шампанского на пустой желудок. Я его опьяняю. Его финансовая империя требует неустанного внимания, но в этот момент я значу для него все. Мне это льстит. Меня это радует. И, конечно же, возбуждает.

Я улыбаюсь, чем вызываю недовольство Блейна.

– Черт подери, Ники, перестань улыбаться.

– Но на картине у меня не будет видно лица.

– Но я-то твое лицо вижу.

– Да, сэр, – отвечаю я и слышу, как смеется Дэмиен.

Слово «сэр» мы используем в нашей с ним игре. Эта игра должна закончиться сегодня вечером, потому что портрет, заказанный Старком, готов. Я думаю о том, что позирую в последний раз, и мне почему-то становится грустно.

С одной стороны, мне уже не придется часами стоять без движения. Да, от этого начинают болеть ноги, но мне будет не хватать ощущения, что Дэмиен на меня смотрит. Мне будет не хватать его взгляда, от которого я возбуждаюсь, нашей игры.

Сейчас даже сложно представить, как сильно он меня поразил своим предложением – миллион долларов за мое тело. За мое изображение на огромном холсте, а также за то, что он будет моим господином целую неделю и сможет делать со мной все, что пожелает.

Сперва я испытала шок, но потом решила отнестись к его предложению исключительно прагматично. Я чувствовала и страсть и возмущение одновременно. Я хотела Дэмиена и знала, что он хочет меня, но при этом желала его наказать. Тогда я была уверена, что для него я всего лишь экс-королева красоты, и думала, что он пожалеет о своем предложении, увидев, что королева не без изъянов. И что ему не захочется расставаться с миллионом.

Еще никогда в жизни я не была так рада, что ошиблась.

У нас был договор на одну неделю, но эта неделя превратилась в две, потому что Блейн работал медленно. Он стоял в задумчивости, хмурился, что-то бормотал под нос… а потом попросил увеличить срок. Он объяснил это тем, что хочет сделать все идеально. Ох, как он любит это словцо!

Дэмиен согласился. Он нанял Блейна потому, что тот был местным художником и восходящей звездой. Блейн мастерски рисовал обнаженную натуру, это признавали все критики и ценители искусства.

И я была не против, что неделя превратилась в две. Мне было хорошо с Дэмиеном. Я любила проведенные с ним ночи и дни. Как и мое изображение на холсте, я сама оживала и менялась рядом с ним.

Мне двадцать четыре, и я приехала в Лос-Анджелес всего за неделю до встречи с Дэмиеном, чтобы здесь сделать карьеру. Я и представить не могла, что такой мужчина, как Дэмиен Старк, захочет меня или мой портрет. Мы оба почувствовали взаимное влечение на презентации работ Блейна. Дэмиен стал меня добиваться, а я сопротивлялась, считая, что не могу дать ему то, чего он от меня хочет.

Я не была девственницей, но сексуального опыта у меня было немного. Зато у меня были шрамы на теле, и я не горела желанием кому-либо их показывать. Из-за них меня бросил бойфренд, после чего я решила, что со свиданиями покончено.

Но Дэмиен совершенно иначе воспринимал мои шрамы. Он считал, что это – часть меня. Это шрамы от битв, в которых я сражалась и продолжаю сражаться.

Если я думала, что шрамы свидетельствуют о моей слабости, то Дэмиен говорил, что они являются доказательством моей силы. Именно способность видеть и понимать меня такой, какая я есть, и привлекла меня в нем.

– Ну вот, ты опять улыбаешься, – говорит Блейн. – Я догадываюсь, о чем ты сейчас думаешь. Точнее, о ком. Что мне делать – попросить твоего ненаглядного выйти из комнаты и оставить нас в покое?

– Нет, тебе придется привыкнуть к ее улыбке, – отвечает за меня Дэмиен, и я снова сдерживаю себя, чтобы не повернуться и не посмотреть на него. – Я выйду из комнаты только вместе с ней.