Рассадник добра - Светлана Дмитриева

И Алиса помчалась за Белым Кроликом...

Л. Кэрролл

Вокруг все было зеленое, как в аквариуме. Даже сам воздух казался зеленоватым из-за низко нависших туч. Толстые восковые листья на деревьях, огромные, как помоечные лопухи, темным, сочным цветом и странной формой напоминали о джунглях Ботанического сада. Больше нигде в Москве такие экзотические, если не сказать хуже, деревья не росли. Ну, насколько Машке это было известно. Она, конечно, специалистом по ботанике не была, но и полной дурой себя не считала. Впрочем, покажите мне такую женщину, которая искренне считает себя полной дурой!

— Чудовищно, — пробормотала Машка, в полнейшей прострации созерцая древовидные лопухи-мутанты. — Если мне кто-нибудь еще и объяснит, что здесь происходит, будет совсем замечательно.

Толпы желающих давать какие-либо объяснения почему-то не наблюдалось. Вообще-то к этому она успела привыкнуть за свою жизнь, не слишком изобиловавшую шальной удачей. Бескорыстными просветителями, впрочем, тоже, если не считать ее любимую историчку Ирину Владимировну.

«Если хочешь чего-то добиться, Машуля, делай это сама! Ни на кого не надейся!» — говорила Машке мать в те минуты, когда обращала на нее свое благосклонное внимание. Что, впрочем, случалось слишком редко для того, чтобы успеть надоесть.

Начинал накрапывать мерзкий мелкий дождик. Возможно, после него в парке и вырастут грибы, но вот Машке он не нужен был совершенно. Бег трусцой по пересеченной местности вообще никогда не был ее сильным местом, а в старенькой джинсовой курточке, в джинсах и босоножках да под дождем вообще представлялся трагедией. Будь девочка в хороших кроссовках и в дождевике, может, и отнеслась бы к этому спортивному мероприятию иначе. Но кроссовок у нее не было. Причем хороших — никогда. Машка вполне была способна отличить те приличные вещи, что носили ее одноклассники, от китайско-корейских поделок, обычно достававшихся ей, и что такое хорошие кроссовки, знала. А желтый дождевичок у нее давным-давно, еще в прошлом году, сперли в школе. Машуне тогда ужасно жалко было этого дождевичка. Она даже отступила от своего старого правила — «никаких разборок в школе», пытаясь выяснить, кто стал его новым счастливым хозяином, но и это ей не помогло. То ли его продали в другой район, то ли выкинули, украв только ради самого процесса, но среди знакомых он так и не всплыл. Это была единственная новая вещь, которую когда-либо Машка носила. Дождевик ей подарила Люсенька с девятого этажа. Отличная девчонка, если не считать того, что ей здорово повезло с родителями, и поэтому она была страшно разборчивой и капризной. Не понравился Люсе дождевичок за сто баксов, она его бедной соседской девочке и скинула. Все нормально, все люди должны так поступать. Наверное, и Машка бы поступала так же, если бы взамен подаренного ей тут же покупали новый, да еще хвалили за то, что не выбросила, а доброе дело сделала.

Трава была мокрая и больно царапала руки. Машка сильно скользила. Закусив губу и цепляясь за корни, выступавшие из земли, она взобралась по склону наверх. Потом обозрела окрестности и длинно выругалась. Не то чтобы это было привычной для нее формой выражения мыслей, просто пейзаж вызывал у городского человека совершенно однозначные эмоции. До горизонта простирался дикий лес, небо было сплошь затянуто тучами, и нигде не виднелось признаков какой-либо цивилизации. Ни линий электропередач, ни летящих по воздуху разноцветных огней, ни башен. Черт возьми, даже ни одного паршивого дракона видно не было!

— Как обычно, мне наврали, — философски заметила она. — И удивляться здесь совершенно нечему.

Машка давно стала законченной пессимисткой и этим гордилась. В ее мире оптимистами могли быть только дураки и очень везучие люди, но не слишком долго: дураки огребают неприятности, а везение не бывает вечным. Машкино опасливое и недоверчивое отношение к жизни не раз спасало ее, а потому вполне устраивало. Пессимизм был частью ее, а себя она любила. По крайней мере здесь она могла твердо рассчитывать на взаимность.

И то верно — кем еще, кроме как пессимисткой, станешь при безработной, сильно пьющей и изрядно гулящей матери, куче отчимов, ни один из которых не задерживался дольше чем на полгода, и в районе, где банд было больше, чем магазинов и ментов, вместе взятых?

Лет до десяти Машка, залпом проглотив соседкины любовные романы в мягкой обложке, страстно мечтала о том, как в ее район случайно заедет африканский алмазный принц, влюбится в нее и заберет вместе с матерью в свою теплую страну, где не нужно ничего делать и бананы растут на деревьях. Чернокожие улыбчивые подданные стали бы носить Машку в паланкинах и обмахивать веерами из павлиньих перьев. Они бы полюбили ее — она так думала, — несмотря на то, что она белая. И потому, что Машку безумно любил бы их принц, и еще потому, что тогда она еще была доброй и доверчивой девочкой, застрявшей на полпути между детскими сказками и Конвенцией о правах человека.

Неподалеку от их школы был сквер, где росло пять или шесть декоративных яблонь, по осени увешанных кислой китайкой. Машка частенько сидела на толстом суку одной из них и, жуя противные крохотные яблоки, представляла, как чернокожий принц подъедет к их дому на длинном черном «мерседесе» и все соседи выбегут во двор. И как они удивятся, увидав, что под руку с принцем идет Машка Бурова, хулиганка и оторва. Но ни принца, ни бесплатных бананов в ее жизни так и не случилось. Она крепко уяснила, что Золушки встречаются с принцами только в сказках. В реальной жизни принцев, белых арабских скакунов и дворцов не хватает на всех. Их быстро разбирают те, кто ближе стоит: принцессы, кинозвезды и прочие милые дамы, которым и без чужого богатства живется неплохо. Нищенкам нечего надеяться на волшебную случайность, если у них нет специальной феи, эту случайность готовящей.

У Машки феи не было, а были не поддающиеся никаким лосьонам прыщи, светлая голова и безалаберные отчимы. Согласитесь, это не самое лучшее приданое для той, кто мечтает выйти замуж за принца. Годам к тринадцати она утешилась, заменив любовные романы фантастическими. В отличие от сопливых сказок про невероятную, несбыточную любовь с миллионером романы о драконах и рыцарях дали хоть какой-то результат. Вера в чудеса — субстанция нематериальная, окупается редко и с трудом, однако вряд ли Машка вообще зашла бы в волшебный салон, не верь она в магию хоть немножко. Тем более что услуги колдунов оплачивались вполне реальными деньгами. Денег на ерунду ей всегда было жалко, ведь у нее свободные финансы появлялись редко.

— Не совсем тот результат — тоже результат, — резюмировала вслух Машка, хотя вокруг никого, кого бы заинтересовали ее слова, не наблюдалось. — По крайней мере, я попала хоть куда-то, и это «где-то» находится далеко от Отрадного. Уже замечательно. Если бы я еще что-нибудь пожрать с собой взяла, было бы совсем хорошо.

То, что Машка видела перед собой, Ботанический сад уже не напоминало. Или это был самый большой в мире Ботанический сад. Но, увы, в этом саду не было ни палаток с шоколадками, ни торговцев хот-догами с их забавными тележками. И, кажется, административных зданий не было тоже. Правда, они могли быть искусно укрыты под сенью листвы, но тогда это могло значить только одно: Машка оказалась в Америке. Что ее здорово не устраивало. Хотя вряд ли живущих здесь интересовало ее мнение. От кого-то из знакомых она слышала, будто в этой стране больших возможностей весьма плохо относятся к русским эмигрантам. А особенно к безденежным русским эмигрантам. Маловероятно, что кто-то мог отнестись к ней хуже, чем последний временный отчим, но и выдворение из страны со скандалом ее не устраивало.