Зло в имени твоем - Чингиз Абдуллаев

Женщина — противоположность Денди. Следовательно, она должнавнушать отвращение. Женщина испытывает голод — и хочет есть. Испытывает жажду —и хочет пить. Она в течке — и хочет, чтобы ее… Великая заслуга! Женщинаестественна, то есть омерзительна. К тому же она всегда вульгарна и, значит,полная противоположность Денди.

Шарль Бодлер. «Мое обнаженное сердце»

Она стояла у здания гостиницы и дрожала от холода. Погодабыла удивительно солнечная, не осенняя, было достаточно тепло, но она все равнотряслась от холода. Может, это был своеобразный нервный озноб, который началсяс того момента, когда она узнала, что должна пойти к этой проклятой гостинице.А может, просто сказывался нервный рефлекс ожидания. Или страх, что ее могутувидеть и узнать старые знакомые по институту. Это было самое неприятное, чтомогло произойти. О том, что неприятности могли быть еще хуже, она старалась недумать.

Из подъезжающих автобусов и автомобилей выходили холеныекрасивые мужчины и вызывающе горделивые женщины. От них исходил какой-тонепонятный для советского человека магнетизм «личности с той стороны». Глядядаже на спину любого прохожего, можно было определить, кто это: советскийчеловек, пусть даже очень влиятельный чиновник или крупный фарцовщик, одетыйкуда лучше иностранцев, или же человек оттуда. Может, у них просто быланесколько другая посадка головы? Или они чувствовали себя увереннее, чемсоветские люди? Более независимыми? Она не знала ответа на этот вопрос, но, каки все люди, определяла почти сразу, кто перед ней — наш гражданин «смолоткастым, серпастым» или представитель того загнивающего мира, который такдружно ругали по телевизору и в газетах. Шел тысяча девятьсот семидесятый год,и был самый разгар «холодной войны».

Дважды к ней подходили какие-то подозрительные типы. Одинявно был спекулянтом с бегающими глазками и в норковой шапке, несмотря наосеннюю погоду. Как только он показал свою золотую фиксу, она все поняла и нестала с ним разговаривать, просто презрительно хмыкнула, и он отстал, понявтщетность своих усилий. А вот другой, посолиднее, мордастый, с несколькорасплывшимися чертами лица, кудрявыми волосами, с небольшим шрамом уподбородка, отставать так просто не хотел, и пришлось отвечать на его идиотскиевопросы.

— Ты местная? — наконец спросил он.

— Нет, — ответила она, явно нервничая.

С минуты на минуту мог появиться «ее клиент», а онабеседовала с этим красномордым, похожим на сутенера типом.

— Значит, решила прийти сюда, — довольным голосом произнескрасномордый, — очень хорошо. Меня Алексеем зовут. А тебя как?

— Лиза, — сказала она первое пришедшее ей на ум имя.

— Хорошо, — неожиданно сказал он, — а тебе сколько лет?Поздно начинаешь, девочка.

— Пошел ты!.. — огрызнулась она.

Он даже не обиделся. Только улыбнулся.

— А ты не ругайся, не ругайся. Ты ведь у нас здесь новичок.А это моя территория. Кто без моего разрешения здесь появляется, мне налогплатит.

— Какой налог? — растерялась она.

Про «налог» она ничего не слышала.

— Здесь наши девочки работают. А ты у них клиентовотбираешь, — захохотал красномордый и, вытерев слюну со рта, мягко произнес: —Налог нужно платить. В месяц — две тысячи рублей.

— Сколько?! — ахнула она. — Две тысячи?

— Конечно. Можно и по частям. А можно и натурой.

— Как так? — Она все-таки была очень непонятливым человекомдля занятий подобного рода.

— Ну, натурой. За каждый часик будем снимать с тебя десятку,— заулыбался незнакомец.

— Нет, — решительно сказала она, как будто действительнособиралась работать здесь довольно долгое время и не платить налоги этиммародерам.

— Что «нет»? — опешил от такой наглости красномордый.

— Не буду платить, — твердо сказала она.

В эту минуту она даже забыла о своей роли, так полновписываясь в придуманный образ «девочки у отеля».

— Будешь, — он даже не рассердился, — будешь, милая. У меняздесь все куплено — милиция, швейцары, бармены. Ни одной случки без меня неполучится. А попытаешься ловчить — личико тебе порежем. Лезвием тонким носик ищечки. И тогда тебя даже в колонии не захотят трогать. И мать родная не узнает.Понимаешь? — От гнилых зубов несло каким-то особенно неприятным кислым запахом.Она поморщилась, представив себе, сколько молодых девушек попадают к такимтипам. Но сейчас нельзя было срывать операцию.

— Черт с тобой, — брезгливо сказала она, — только всевопросы решим завтра. Сегодня мой первый день. Мой клиент скоро будет. Дай мненормально поработать.

— Никаких проблем. В первый раз все правильно. Ты ведь незнала, что нужно платить. Если спросит кто, скажи, Алексей разрешил, и всебудет нормально. Кстати, девка ты хорошая, хотя и наглая очень. Будешь мнеплатить натурой, я с тебя денег брать не стану.

При одной мысли, что, когда-нибудь с ней в постели можетоказаться подобный тип, ее чуть не стошнило. Она выдавила:

— Ладно, Алексей, потом поговорим.

— А французской любовью ты занимаешься? — Он снова показалсвои гнилые зубы и захохотал.

В сочетании с модным галстуком и модным плащом эти зубысоздавали какое-то фантасмагорическое зрелище. Как картины Сальвадора Дали,подумала она. Интересно, он слышал когда-нибудь о картинах Дали? Наверняка нет.

Она отошла от этого типа, взглянув на часы. «Клиент» долженбыл скоро появиться. Впервые она с ужасом подумала, что испытывают девицыподобного сорта, когда работают у этих гостиниц. Подумала и содрогнулась отужаса.

Этот американец появился ровно в три часа. Он вышел изавтомобиля, такой высокий, подтянутый, с красиво уложенной шевелюрой. Уженачавшие седеть волосы были зачесаны назад. На нем было легкое серое пальто итемно-красный шарф. Кивнув водителю, он пошел к зданию отеля.

Она оцепенела. Теперь, когда нужно было наконец действовать,она испугалась. Испугалась, словно девочка. Но замешательство было недолгим.Она ринулась к иностранцу.

— Мистер, — сказала она на хорошем английском, — вы неугостите меня сигаретой?

Американец удивленно оглянулся. Заметил ее, сразу изменилсяв лице. Психологи обратили внимание, что ему нравился именно такой тип женщин —высокие, длинноногие, с удлиненными чертами лица, крупнокостные, словом,«лошадки», как их называли на своем жаргоне сутенеры и психологи КГБ. И те идругие использовали один и тот же сленг, словно между ними не было разницы.Хотя, если вдуматься, никакой разницы действительно не было. Сутенер Алексейпосылал женщин на панель ради личного заработка, а психологи КГБ, отбиравшиеженщин на эту работу, действовали так и ради личной заинтересованности. Вслучае верного «подбора кадров» они получали благодарности, награды, звания.Она и была тем самым «подобранным кадром», который отправили к гостинице«Интурист».