Я буду рядом с тобой - Наталья Громова

* * *

Я видела необычайно красивые глаза, зеленые, с черной окантовкой, они смотрели на меня с нежностью и любовью. Я улыбнулась искусанными и потрескавшимися губами и потеряла сознание.

Противный однотонный писк, потихоньку пробивался сквозь туман моего сознания, я приоткрыла глаза и от резкого света, закрыла их снова. Спустя некоторое время, я слышала, как кто – то зашел, поправил одеяло, потрогал какие – то кнопки, и я снова осталась одна.

Пересилив себя, снова приоткрыла глаза, обвела взглядом комнату, белый потолок, светло -бежевые стены, стул у стены, возле кровати приборы, а в руке капельница.

Я явно находилась не в подвале, где меня держали словно собаку. От воспоминаний на глаза навернулись слезы, как, как он мог меня предать? Как после всего, что между нами было, он мог со мной так поступить? Смахнув слезы, я попыталась приподняться, но сил совсем не было, и я упала на подушку.

В дверь зашла медицинская сестра, она посмотрела датчики, сменила капельницу, и приветливо улыбнувшись, произнесла:

- Регина Викторовна, вам, что нибудь нужно?

- Сколько я здесь? - прохрипела я.

- Трое суток, я сейчас Ольгу Павловну приглашу.

Девушка помогла мне приподняться, поправила подушки, и вышла из палаты.

Значит, мой кошмар, продолжавшийся на протяжении двух недель, закончился. Мне не хотелось вспоминать, как я провела все это время, но настырные воспоминания так и всплывали, напоминая мне о пережитом ужасе.

Спустя пару минут, ко мне в палату вошла Оля, подруга моего отца, она единственная,  не отвернулась от меня, и предложила свою помощь. Она присела возле кровати, взяла мою руку, и тут я не выдержала и зарыдала. Оля пересела и крепко стиснула в своих объятиях, гладила по голове и шептала:

- Ну, все, не плачь, девочка моя, все позади. Теперь тебя никто не тронет, я обещаю.

От ее слов, мои слезы лились еще сильнее, но постепенно, и они закончились. Громко всхлипывая, я отстранилась от нее, смахнула оставшиеся слезы и произнесла:

- Спасибо, как я сюда попала?

- Тебя привез случайный охотник.

- Мне кажется, я видела папу, - заикаясь, продолжила я, - это он помог избавиться от этого ада.

- Все может быть, девочка моя, все может быть. Тебе необходимо отдохнуть и поесть.

Она позвонила, и спустя пять минут, та же медсестра принесла поднос с едой. Она поставила его на столик, и тихо вышла, а мне совершенно не хотелось, есть, я хотела умереть, прямо там, в том страшном доме, но судьба распорядилась иначе. Мне теперь придется жить, вспоминая весь тот кошмар, в котором я провела последние две недели.

- Регина, выпей бульон, тебе станет немного легче.

- Я не хочу.

- Надо деточка, надо, я понимаю тебе тяжело, но ты сильная, ты справишься, а я помогу тебе.

Я взяла из ее рук пиалу, и пригубила свежий куриный бульон, он словно бальзам пролился на мою израненную душу. Выпив все до последней капельки, отдала пустую посуду Ольге, и откинулась на подушки.

- Вот и умница, а теперь поешь гренки.

Она подала мне хрустящую гренку, и я с удовольствием съела ее, запив слабым отваром из успокаивающих трав. А потом, когда я доела гренку, она сделала мне укол, и провалилась в исцеляющий сон.

- Спи моя девочка, спи моя хорошая, твои испытания еще впереди.

Женщина ласково погладила лежавшую бледную и истощенную девушку, поцеловала ее в щеку и тихо вышла.

Спустя час, два крепких оборотня, занесли в палату маленький диван, поставили его у противоположной стены и вышли. Все та же знакомая медсестра принесла постельное белье, подушку и мягкий плед, аккуратно застелила диван, поправила Регине подушку, чтобы девушке было удобнее лежать, сменила капельницу и вышла.

А ближе к полуночи в палату зашла Ольга Павловна, она сняла халат, прошла в душ и смыла с себя груз дневных забот и тревог, расплела волосы, надела удобную пижаму и снова вернулась в палату. Погладила спящую девушку по волосам, заплетенным в простую косу, поцеловала в прохладный лоб, подошла к дивану, отодвинула плед и легла. Накрывшись, она сладко потянулась, разминая затекшие мышцы, и прикрыла глаза, наконец – то она выспится, за последние две недели, пока искала свою девочку.

Хоть Регина, не была ее родной дочерью, но она искренне любила ее, и постоянно ругала ее отца, когда он ограничивал их общение. Но сейчас, его нет рядом, и она, позаботиться о Регине, как разъяренная волчица, будет защищать своего детеныша. Под утро, Ольгу разбудил крик Регины:

- Нет! Не надо, Стас, пожалуйста! Не надо! Помоги мне!

Ольга подскочила к метавшейся на постели девушке, обняла ее, а потом прошептала, тряся за плечи:

- Регина, это сон, это просто сон, проснись, девочка моя, проснись.

Девушка открыла заплаканные глаза и застонала.

- Все милая, все позади.

- Да что позади! – закричала девушка, - Что? Как мне все забыть и жить дальше? Как?

Ольга нажала кнопку, находящуюся возле кровати и в палату вбежала дежурная медсестра, она снова вколола Регине успокоительное, и спустя пару минут девушка затихла, ее тело обмякло, и она провалилась в глубокий сон. Ольга облегченно вздохнула, укрыла девушку одеялом, накинула халат, и вышла из палаты. В комнате для персонала, она включила кофемашину, достала из шкафчика чашку, поставила ее на стол и задумалась, ее размышления прервала зашедшая медсестра:

- Ольга Павловна, как долго мы будем держать Регину Викторовну на снотворном?

- Еще завтра, а там посмотрим, - со вздохом ответила женщина.

Она прекрасно понимала, что Регина самостоятельно должна справиться со своими страхами, но ей было жаль девушку, того что пережила она, не пожелаешь даже злейшему врагу. И хотя оборотня, который отдал приказ, нет уже в живых, но в душе у женщины клокотала дикая ярость, от того, что сделали с ее девочкой.

Выпив крепкого кофе, Ольга вернулась в палату к Регине, девушка мирно спала, женщина заправила диван, переоделась в свой рабочий костюм, собрала волосы в тугой пучок, и вышла в коридор.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍Пора за работу, она проверила карточки пациентов, внесла новые данные, поступившие за ночь, а потом посмотрела на часы, и решила снова вернуться в палату. Она зашла, когда сестра принесла завтрак, от которого Регина мило морщила свой носик.