Шифр фрейлины - Евгений Сухов

На место взрыва, в деревушку Выселки, старший оперуполномоченный ФСБ майор Марк Егорович Федосеев прибыл одним из первых. Удивительно было созерцать сравнительно недалеко от Москвы, всего в каких-то километрах в семидесяти по Ярославскому шоссе, густозалесенный, нетронутый цивилизацией деревенский уголок. Проживавший в столице, Марк уже успел отвыкнуть от широких полей, уходящих куда-то в бесконечность, от огромных лесных массивов, коих не охватить даже долгим взором. А тут – заповедная тишь, потревожить которую осмеливаются разве что кукушки. Даже дышится здесь как-то повольнее…

На окраине деревеньки стоял старый колодезный журавль. Здесь же лавочка, видно для местных кумушек, что зачастую сходятся у колодца. Идиллия, да и только!

Общее впечатление от увиденного портил разве что столетний сруб, стоявший на самой окраине поселка. С покосившимися венцами, почерневший, будто бы от перенесенного горя, с выбитыми стеклами и с выставленной наружу дверью, – всякому, кто его лицезрел, он представлялся осколком канувшей в вечность войны.

Неподалеку от скривившегося сруба, как случается в минуту скорби, а то и большущей радости, сбившись в плотную небольшую группу, стояли несколько местных жителей, одетых неброско, и негромко о чем-то беседовали. В какой-то степени жизнь в деревушке Выселки приостановилась, как это происходит во всякой российской глубинке. Жителей мало интересует мировой кризис, политические скандалы в Евросоюзе, и уж совсем не интересно падение цен на нефть; куда увлекательнее и живее проходит дискуссия о последнем хахале Маланьи или о том, что муж Прасковьи, крепко выпивши, поставил своей благоверной здоровенный синяк под левый глаз. А уж такое происшествие, как взрыв, будет обсуждаться несколько месяцев кряду.

А потому, заняв выжидательную позицию неподалеку от места происшествия, аборигены ненавязчиво требовали к себе подобающего обхождения. Большая их часть уже была допрошена местным участковым еще до появления майора Федосеева, но они, не желая рассасываться по избам, давали понять, что у них в загашнике имеется нечто важное, что могли бы сообщить следствию. Видно, с ними придется поработать пообстоятельнее. В такой деревушке, как эта, – развлечений никаких, вот разве что мужики подерутся иной раз по пьяному делу; а потому приезд старшего оперуполномоченного из Москвы событие чрезвычайное.

Выбравшись из машины, майор Федосеев кивнул мужикам, смотревшим на него выжидательно, и, помахивая черной кожаной папкой, направился к месту преступления.

Подорванный сруб был оцеплен местной полицией: тремя молодыми сержантами с кисловатыми физиономиями. Ожидание начальника следственной бригады затянулось, и сейчас, заметив майора Федосеева, вышедшего из служебной черной «Волги», они заметно приободрились. Почему-то им показалось, что их дежурство вступает в финальную стадию и что через каких-то пару часов они смогут отправиться к оставленным огородам, броситься в объятия любимых жен, а то и присесть к обеденному столу, на котором непременно их будет ждать прохладная чекушка водки, как некоторый приз за отличную службу.

Марк невольно хмыкнул: парней придется разочаровать.

У самого порога стоял высокий тощий капитан полиции. Услышав за спиной шаги, он повернулся и настороженно посмотрел на Федосеева.

– Майор Федосеев, старший оперуполномоченный ФСБ, – коротко представился Марк Егорович, – управление по борьбе с терроризмом.

– Капитан Парамонов, местный участковый.

– Понятно, – протянул майор ладонь. – Показывайте, что здесь у вас произошло.

– Пойдемте, товарищ майор, мы вас ждем, – охотно отозвался участковый. – Нам уже сообщили, что вы должны подъехать… Правда, мы вас ожидали немного раньше.

– Из-за пробок задержался, – буркнул Федосеев.

– Взрыв был внутри сруба, причем очень сильный. Потолок и стены все в копоти. Думаю, что взрывчатки было не менее четырех килограммов в тротиловом эквиваленте, а может быть, и все пять!

– Вот как? – невольно удивился Федосеев. – Откуда такая уверенность?

– Во-первых, видно по разлету осколков, – сказал капитан, проходя в коридор. – Весь огород битыми стеклами засыпан, много осколков на дороге лежат, а до нее метров двадцать! – показал капитан в оконный проем на запыленную дорогу, где во множестве поблескивали стекла. – Посмотрите на дверь, – кивнул участковый на расщепленные доски, валявшиеся под ногами. – Дверь в срубе была тяжелая, кованым железом обита, а ее вон куда швырнуло. Через весь коридор к самому выходу!

Марк Егорович кивнул: выводы капитана всецело совпадали с его собственными.

– Соглашусь, капитан. Что дальше?

– А во-вторых, дом очень сильно перекосило: толкни его, и он упадет; а ведь каждый венец сантиметров сорок в диаметре будет. Тут нужна колоссальная сила!

– Удивительно, что крыша еще не разрушилась.

– Полагаю, что разрушения в доме могли быть еще больше, если бы взрыв был произведен где-нибудь на полу в центре комнаты.

– А разве это не так было?

Капитан как-то таинственно улыбнулся и ответил:

– Пойдемте в сруб, товарищ майор.

Перешагнув невысокий порожек, прошли в сруб. На полу лежали два залитых кровью трупа. В груди первого, одетого в светлую рубашку и темные брюки, лежавшего почти в самом центре сруба, зияла огромная развороченная рана; другой, в джинсовой короткой куртке, лежал у рассыпавшейся печки, устремив неподвижный взгляд в потолок.

В углу комнаты стоял огромный, едва ли не под самый потолок металлический несгораемый шкаф с раздувшимися от взрыва стенками, с тяжелой массивной дверью, едва державшейся на одной петле. Странно, что сваренные металлические пластины не расползлись по швам. Шкаф был немецкий, изготовленный в позапрошлом веке из бронированного металла и в свое время представлявший собой вершину инженерной мысли. О его легированную поверхность с легкостью ломались самые крепкие сверла медвежатников.

А сейчас он стоял в углу с вспучившимися боками…

– Убитых осмотрели?

– Ждали вашего появления.

– Правильно, – согласился Федосеев, осторожно ступая по раскиданным стеклам.

Именно так и выглядит взорванная изнутри комната. А их за период командировок на Северный Кавказ он насмотрелся немало. Казалось, что внутри сруба не сохранилось ни одной целой вещи, а оконные стекла были расколочены до такой степени, как будто бы кто-то особенно старательный решил раздробить их на мелкие кусочки.

Во дворе раздался звук мотора подъехавшей машины. Затем громко хлопнула дверца, и майор тотчас услышал громкий голос подполковника Крапивина, начальника экспертного отдела. Обычно на место преступления он отправлял своих заместителей, предпочитая больше времени проводить в лаборатории. Сейчас его появление значило только одно: дело находится на особом контроле, и из мягкого кресла на стылую улицу его вытряхнул какой-то начальник. Это следовало учитывать, он мог пребывать в скверном настроении.