Элитный снайпер. Путешествие в один конец - Томас Колоньяр

Когда я сидел с товарищами — спецназовцами военно-морских сил США в одном из баров Коронадо, они познакомили меня с человеком, которого единодушно описали как самого крутого «морского котика». Тогда я еще подумал, что самые матерые мужики, которых я знаю, пьют сейчас рядом со мной, но если они утверждают, что этот парень круче их, значит, он — настоящий орел.

«Героя» звали Гилом; небольшого роста (158 см), крепкий. Разговор начался с формальностей: меня представили как соавтора книги «Американский снайпер» и все такое. После пары кружек пива Гил начал задавать заковыристые вопросы насчет книги. А затем я выяснил, чем он так крут.

В одной из перестрелок, где-то за пределами базы, Гил схлопотал пятнадцать пуль сразу. Выпив еще, Гил показал мне места пулевых ранений. Его тело было буквально изрешечено от шеи до ног. Ранения были нешуточные — их нанесли пули, выпущенные из автомата Калашникова (патроны 7,62 × 39 — «АК-47»).

Больше всего меня поразило, что Гил гордился не своими боевыми шрамами, а тем, что участвовал в сражении до конца, пока его не унесли в санчасть.

Эта книга посвящается «морским котикам» — бойцам спецназа ВМС США, которые продолжают сражаться, несмотря на серьезные ранения и численное превосходство противника. Истории вымышлены, но основаны на реальных действиях спецназа в секретных операциях.

Скотт Макьюэн

Серую кобылу аппалузской породы[1]звали Тико Чиз, но главстаршина ВМС США Гил Шеннон звал ее просто Тико. Вместе с женой Мари и тещей он отдыхал на ранчо в Боземене, в штате Монтана, но его настоящим домом был военно-морской флот. Большую часть своей жизни Гил провел либо в военно-морском тренировочном центре Хэмптон-Роуд, что в Вирджинии-Бич, либо в отдаленных уголках планеты, занимаясь тем, что Мари (как ему казалось, слишком часто) шутливо называла «службой великому господину».

Жизнь любого, так или иначе связанного с армией, нелегка, но чья жизнь на самом деле порой сурова, так это жены спецназовца ВМС США. Гил заметил, что от этого рождалась горечь, которая год от года только углублялась. Масла в огонь подливал и тот факт, что с женой у него было мало общего. Оба любили Монтану, в жилах обоих текла конская кровь, их влекла друг к другу безумная страсть — та, с которой преодолевают силу земного притяжения.

Гил как раз вдел ноги в стремена и устраивался в седле, когда в конюшню вошла Мари, в джинсах, в коричневой куртке Carhartt, в сапогах. Он одобрительно взглянул на нее и, касаясь края своей шляпы, улыбаясь одними голубыми глазами, произнес: «Здравствуйте, мадам».

В ответ она улыбнулась так же застенчиво, как всегда после занятий любовью; ее карие глаза сияли, длинные каштановые волосы выбивались из косы. Ей было тридцать шесть. Будучи на год старше мужа, она, по крайней мере, не уступала ему в интеллекте. Скрестив на груди руки, она прислонилась к столбу, на котором висели хомуты для лошадей.

— Лошадь, должно быть, подзабыла твое имя, пока ты был на службе.

Гил усмехнулся и осторожно направил лошадь к стене, откуда снял винтовку «Браунинг» под патрон.300 Winchester Magnum с 24-кратным ночным оптическим прицелом.

— Думаю, она его и не знала.

Он обтер винтовку и сунул ее в чехол, закрепленный у седла.

— Эгоистичная тварь — эта лошадь.

— Ты же знаешь, здесь тебе ничего не угрожает, — удивилась Мари, заметив, что он берет с собой оружие.

— Да, но я все равно хочу держать оружие при себе, — сказал Гил тем же ровным голосом. Они и так мало времени проводили вместе, поэтому спорить с женой он не любил.

Она предупреждающе изогнула бровь.

— Может, оставишь оленей в покое, Гил Шеннон?

Он рассмеялся: она попала в точку, угадав его планы. Затем вынул кисет из кармана желто-коричневой куртки Carhartt и скатал сигарету. Эта дзен-буддистская отстраненность помогала ему не захлебнуться в бурных волнах тревоги, которые бились о его панцирь, стараясь пробить оболочку и потопить его. Грустно сознавать, но жизнь на ранчо была для него слишком неторопливой, слишком благопристойной и безопасной, и подчас он ловил себя на мысли, что его душа готова выпрыгнуть из тела от скуки. И Гил, конечно, понимал, почему так происходит. Его отец-военный, один из «Зеленых Беретов» и участник многих операций войны во Вьетнаме, передал сыну по наследству накопленный в боях эмоциональный багаж. Хотя Гил очень гордился добрым именем своего отца, но все же сам сознательно решил стать военным, а это означало покинуть Монтану и провести свои лучшие годы вдали от нее. Монтана никуда не денется, говорил он себе. И, когда он одряхлеет настолько, что не сможет бегать, плавать и прыгать, тогда-то он выйдет со службы в ВМС в отставку и поселится здесь с Мари в полной уверенности, что сделал все возможное для защиты своей великой родины.

Он улыбнулся жене, зажав сигарету между губами.

— Расслабься. Старик Спенсер разрешил мне охотиться на его территории когда угодно.

Мари знала, что у мужа глубоко внутри прячутся демоны. Иногда даже можно было угадать их очертания — в такие мучительные мгновения, как этот, когда он хмурил брови, полагая, что она не замечает.

— Вижу, — задумчиво проговорила она. — Ты отправляешься на пастбище.

Он затянулся и выпустил дым через ноздри.

— Не волнуйся. Дальше снеговой границы я не зайду.

— Я не беспокоюсь за тебя, когда ты дома. — сказала она, отодвигаясь от столба, чтобы коснуться его ноги. — Я уже говорила, что здесь тебе ничего не угрожает. Монтана — твой родной дом, ты здесь черпаешь силы.

Он наклонился поцеловать ее, потом вытянулся в седле и спросил:

— Ты не видела Осо?

— Он, как всегда, сторожит жеребят на улице. Думает, что они его собственность.

Гил подмигнул ей и, дав шенкеля лошади, направил ее к двери. Завернув за угол, он увидел ретривера чесапикской породы, сидевшего у загона, где паслись две кобылы и их два пестрых жеребенка.

— Осо! — окликнул он собаку, и та потрусила к нему. Ее полное имя было Осо Касадор, что по-испански означало «охотник на медведя». Так ее звал прежний владелец ретривера — Мигель, покойный друг Гила. Он натаскивал пса для охоты на гризли на землях, раскинувшихся за Йеллоустонским парком. Потом Мигель умер от рака, и его дочь Кармен притащила Осо на похороны и упросила Гила приютить собаку на ранчо, сославшись на то, что квартира в Лос-Анджелесе слишком мала для 55-килограммового пса. Гил даже не успел над этим поразмыслить, а Мари уже схватила Осо за поводок и привела в дом. Ретривер неплохо устроился: охранял жеребят, отгонял от них койотов, а во время отъездов Гила присматривал за Мари и ее матерью и, ко всему прочему, обладал недюжинным талантом подмечать дичь даже с далекого расстояния.