Казаки. Донцы, уральцы, кубанцы, терцы. Очерки из истории стародавнего казацкого быта в общедоступном изложении - Константин Константинович Абаза

Константин Константинович Абаза

Казаки

Донцы, уральцы, кубанцы, терцы

Очерки из истории стародавнего казацкого быта в общедоступном изложении

© «Центрполиграф», 2023

© Художественное оформление, «Центрполиграф», 2023

Предисловие

Относясь по обыкновению самым внимательным образом к отзывам периодической печати, составитель пополнил один из указанных ее пробелов, а именно обилие военных эпизодов сравнительно с бытовой стороной казачества. В настоящее издание введена отдельная глава «Станичный быт донцов», приблизительно в XVIII веке, причем составитель пользовался главным образом трудами известного знатока донской старины г. Краснова, в то же время некоторые отдельные эпизоды, как менее яркие, выпущены. Что касается упрека в пренебрежении к последним военным событиям, как, например, Русско-турецкая кампания 1877–1878 гг., то составитель должен оговориться, что, преследуя намеченную им цель – о чем подробно сказано в предисловии к 1-му изданию, – он вовсе не имел в виду исчерпать всю историю казачества, но лишь только показать в отдельных очерках, как велика служба, оказанная им государству по заселению и охране границ, при совокупном же действии с прочими войсками – перечислить по возможности все разнообразные положения, в которых приходилось казакам действовать более или менее самостоятельно, то вспомогательно: сегодня – в поле, завтра – позади или впереди крепостной ограды. Группируя материал в таких определенных рамках, оставалось только заботиться о том, чтобы избежать повторений, а тем более сухого перечня исторических фактов.

Включение рассказов о казацкой вольнице и вообще о временах потрясений, по мнению составителя, давало возможность тем самым ярче оттенить устойчивость начал государственного быта: откуда тяготение окраин к центру и вековая привязанность казачества к преемникам Ивана Васильевича Грозного. И чем же иным можно объяснить, почему оно никогда не теряло благоволения венценосцев или, вслед за взрывом, так легко и скоро становилось послушным орудием предначертаний державной воли? В заключение остается сказать, что благодаря любезности издателя явилась возможность поместить, кроме характерных виньеток, около десятка рисунков – видов, типов и портретов.

2 сентября 1898 г., г. Измаил

К.К. Абаза

Донцы

Казачьи юрты и добывание Азова

Поросшие густыми камышами берега «тихого» Дона, его бесчисленные островки, обилие рыбы и дичины, достаток в лесе и степное приволье – все вместе манило к себе из Руси бедняков, бездомовников, на житье на вольное, на казацкое.

Тут всегда была надежда на наживу: в степях паслись табуны ногайцев, по Волге ходили караваны с хлебом, с солью, с воинским запасом; степью проезжали московские и турецкие послы с богатыми подарками; наконец, под рукой вечно шумело синее море, по берегам которого стояли в красе и зелени заветные города: Трапезонт, Синоп, Царьград, Кафа, Керчь. И подобно тому, как на низовьях Днепра осело Запорожское братство, так же и на низовьях Дона скопилась вольница, получившая впоследствии название «великого войска Донского». Неизвестно, где именно поселились первые удальцы; но когда число их умножилось, и они укрепились в городке раздоры, в 120 верстах от турецкой крепости Азова, в том самом месте, где Донец сливается с Доном. Вообще, казачьи городки ставились всегда в укромных местах, где-нибудь в лесу или за болотом, на островке или между густых камышей. Облюбовав местечко, обносили его частоколом или плетнем, а снаружи присыпали из небольшой канавы землю – вот и вся защита. Окружная местность называлась юртом. Казацким жильем служили шалаши, а не то землянки. Ничего в этих городках не было заманчивого для хищных соседей; их строили так, чтобы «не играл на них вражеский глаз». «Пускай, – говорили прадеды донцов, – бусурмане жгут наши городки, мы в неделю выстроим новые, и скорее они устанут жечь, чем мы строить новые». Первым поселенцам случалось по нескольку месяцев скрываться в степи, по балкам, кормиться одними ягодами да пить из луж водицу. Многие погибали от нужды, многие – в одиночных схватках. Вольная казацкая дружина росла и крепла понемногу, пока сплотилась в «великое» войско. Земли в ту пору казаки не пахали: привольная степь служила им пашней, а добыча – единственной жатвой. В то время, как эта ватага сторожила на Волге суда, шедшие сверху, другая пробиралась степью к русским окраинам, третья ловила ногайских коней, или же рыскала в закубанских лесах. Особенно усилились казаки с тех пор, как свели дружбу со своими братьями-запорожцами, или, как их звали на Дону, черкасами. Запорожцы хаживали на Дон в одиночку, являлись целыми ватагами: они указали донцам новый, более прибыльный путь для добычи – «синее» море. И стали тогда казаки с двух сторон громить Крым, полошить турецкие берега. О тех и других прошла по христианским землям слава, как об истых ратоборцах и ненавистниках неверных. Подобно запорожцам, донцы сделались передовой стражей своего Отечества: те берегли Польшу и Украину, эти – Москву.

Московские государи, начиная с Ивана Васильевича, по прозванию Грозного, поняли казачью силу; они начали ласкать казаков, награждали их то подарками, то милостивым словом, а попозже – и царским жалованьем. В то время, как росла казацкая слава, умножалось и богатство донцов. Из бездомных, оборванных голышей казаки становились обладателями больших сокровищ; дотоле безлюдные, глухие степи, где рыскали лишь волки да перелетали стадами пугливые дрофы, покрылись табунами лошадей, стадами скота, оберегаемыми невольниками разных стран и народов. Это было достояние казаков.

Однажды пришла на Дон большая ватага запорожцев и осталась здесь навсегда, поселившись поближе к Азову, но также на берегу Дона, среди зарослей густого камыша. Это место получило название Черкасских юрт, а позже – Черкасского городка, или просто Черкасска. Донцам пришлась по душе та беззаветная отвага, которою отличались запорожцы – эти бестрепетные люди, кажется, ничего и никого не боялись, кроме Господа Бога да его святых угодников. Зато им полюбилась их разгульная жизнь. Запорожец ни во что ставил и свою жизнь, и раздобытую кровью копейку, тогда как донцы стали домовиты, начали копить про черный денек. И Черкасском городке шла гулянка с утра до вечера, с вечера до утра; в Раздорах – всегда было тихо, даже как-то угрюмо. Молодежи это не нравилось, и она стала чаще да чаще посещать своих соседей, что повело к