Бандеркони. Ярмарка - Анфиса Сабит

Анфиса Сабит

Бандеркони. Ярмарка

Мама начала собираться и взяла бутылку с водой, маленькую мисочку, а потом достала не только привычный ошейник с металлическим жетоном, где написаны кличка Кони и два номера телефона, на случай, если Кони потеряется, чтобы нашедший мог связаться с хозяевами, но и красивую ярко-красную шлейку. Эту шлейку на Кони одевают только тогда, когда Кони ездит в машине. Шлейку купили специальную: крепкую, с широкими лентами, прошитыми изнутри мягкой подкладкой. Кони за эту шлейку пристегивают специальным ремнем в машине. Кони не очень нравится, что она не может в любой момент, когда соскучится, перепрыгнуть с заднего сиденья на переднее и кинуться к маме в объятия. Но Кони уже понимает, что шлейка и ремень нужны для безопасности. Во-первых, Кони сама не упадет, не вылетит из машины в случае экстренного торможения. Во-вторых, водитель за рулем должен быть очень внимательным и не отвлекаться даже на очень милый взгляд любимой собаки. Все это Кони усвоила и не обижается. И мама, и все другие, кто ездит с мамой в машине, тоже пристегиваются.

А еще Кони может даже одна посидеть в машине, не очень долго, но может. Мама открывает ей немого задние окошки. Конечно, Кони чувствует свою ответственность, когда остается одна, и зорко смотрит из окон машины по сторонам, хотя иногда забывает и ложится, растянувшись на все три задних кресла, положив мордочку на передние лапки. Время от времени она делает несчастный взгляд и смотрит из-под бровей наверх тем самым обезоруживающим хозяев взглядом, которым владеет каждая уважающая собака.

А еще мама одела ей сегодня на шею красивый клетчатый платок, который всегда ужасно злит Кони некоторое время, пока она не привыкает к нему и перестает обращать внимание на него.

— Куда же мы поедем? — Кони кружилась вокруг мамы, пытаясь угадать. — Эх, хоть бы, хоть бы купаться…

Машина тронулась, Кони немного посмотрела по сторонам и легла. Как ни старалась, Кони не могла, будучи внутри машины запомнить дорогу домой: машина едет очень быстро, дома все похожи, да и едва уловимые запахи, проникающие через щелки дверки машины, в городе тоже весьма схожи.

Кони ехала как обычно: то ложилась, когда машина двигалась, то приподнималась посмотреть, куда это приехали, если машина останавливалась, даже на светофорах.

Наконец, они с мамой припарковались, закрыли машину и пошли. Кони знала, что у мамы, кроме воды есть еще и вкусняшки, поэтому шла смирненько рядом, не сопротивлялась, периодически немного приподнималась и тыкала мокрым носиком в руку мамы.

Людей навстречу попадалось все больше, потом совсем много, а потом Кони поняла, что опять мама привела ее к озеру, но не к тому, в котором можно купаться, а к тому, около которого гуляет много людей, много детей, которые очень часто гладят ее.

Эммм…, Кони, конечно, любила, когда ее гладят, да еще и включала сироту казанскую, обделенную лаской в семье, чтобы добиться чесаний и поглаживаний от посторонних, но в этом месте бывает очень много людей и много шума, и Кони это не нравится.

Сегодня все люди проходили через большую букву «П». Мама с Кони тоже прошли… и внезапно их остановил дяденька в форме.

Это был полицейский.

— Ну все мать, попалась, накажут тебя за то, что водишь меня, заманиваю вкусняшками, в шумные места, — подумала Кони, в надежде, что сейчас они развернутся и уйдут домой.

Но дядя полицейский говорил маме, что Кони нельзя пройти без намордника.

— Ну пусть, пусть не оправдались мои ожидания, и дядя полицейский сейчас не говорит маме: «Что же Вы, гражданочка, такую красивую собаку в толпу ведете?», а говорит: «Без намордника нельзя», но в результате они же с мамой могли просто уйти.

— Эх, хоть бы, хоть бы…

Но нет, мама-юрист, опять начала цитировать свои законы. Полицейский, маме не поверил, что аусси могут без намордника хоть где находиться, но немного посопротивлявшись, нас все-таки пропустил.

Даже для этого места, где всегда много людей, сегодня было чрезмерно шумно и тесно. Вдоль дорожки стояли ма-а-аленькие домики со столиками, на столах лежали пестрые штучки, которые Кони не могла разглядеть с высоты своего роста. Но там точно не было еды. А люди, стояли возле каждого столика и разглядывали эти штучки.

— Вот интересно, — думала Кони, — как можно так долго разглядывать то, что нельзя съесть. А если можно съесть, зачем долго разглядывать, а не съесть сразу, — и окончательно запуталась в своих мыслях.

— А можно собачку погладить? — в сторону Кони и мамы шла девочка и улыбалась.

— Ну конечно, мама скажет, что не можно, а нужно… — подумала Кони, обладающая многолетним стажем прогулок с мамой.

— Не можно, а нужно, она очень любит, когда ее гладят.

— Ну, что и требовалась доказать, — Кони села, пытаясь разнюхать руки девочки, которая судя по всему, все же где-то раздобыла еду в этой толпе, но успела съесть.

Следом за девочкой подошли дядя и тетя, очевидно родители этого человеческого детеныша, не оставившего даже крошечки своего угощения.

— Ну, взрослых я люблю, они чешут аккуратно, шерсть не дергают и не щекочут.

Кони сначала прижалась н к ногам мамы девочки, а потом легла на бок, а потом совсем на спину, подставляя живот.

Боковым взглядом Кони видела, что вокруг нее уже собираются еще дети, образую плотный кружок. Каждый тянулся маленькими ручками почесать мягкую шерстку Кони, а один, совсем малыш, трогал мокрый носик, отдергивал руку, смеялся и опять трогал носик Кони.

— Пойдем, — мама потянула поводок, и Кони плавно, чтобы не задеть детей, встала.

Они пошли обратно, где стояла большая белая палатка. И тут было спокойнее, не так много людей. И еды тут тоже не было. Мама начала разговорить с дядями и тетями. Дяди и тети тоже, как дети, начали гладить и чесать Кони. А мама иногда давала Кони вкусняшки, припрятанные в сумочке.

Кони никак не могла решить, нравится ей тут или нет. Тут шумно, тесно, но ее так много чешут и гладят. И люди, в основном добрые. И мама рядом.

Наверное, Кони все же нравится. Но чтобы привыкнуть, надо чаще ходить по таким местам. Как говорят в модных книжках: выходить из зоны комфорта.