Полночный соблазн - Анна Кэмпбелл

Дом Пэкхемов, Лондон. Март 1827 года

– А вот и главная распутница высшего света!

Оскорбительная реплика прозвучала в тот редкий момент затишья, какие иногда случаются даже в переполненном бальном зале. Как и остальные гости, собравшиеся в доме лорда Пэкхема этой удивительно теплой весенней ночью, сэр Ричард Хармзуорт вытянул шею, чтобы посмотреть на того, кто произнес эти дерзкие слова, и – что еще любопытнее – на ту, кому они были адресованы.

Высокий рост позволял Ричарду смотреть поверх голов, и он быстро вычислил участников конфликта. Проклятье, кое-кому снова захотелось публично перетряхнуть его семейное грязное белье!

Прямо у входа в зал светловолосый юнец высокомерно смотрел на красивую немолодую женщину с темными волосами. На мгновение губы женщины дрогнули в презрительной усмешке, а затем на ее лицо вернулось прежнее безмятежное выражение. И хотя Ричард не узнал наглеца, зато с объектом оскорбления был прекрасно знаком.

Леди Огюста Хармзуорт, его дорогая мать.

Ричард состроил ставшую привычной дружелюбную гримасу, словно небольшой скандал в высшем свете не касался его лично, и направился к дверям, хотя внутри у него все сжалось от едва сдерживаемой ярости. Увы, скандал, опорочивший имя матери, разразился тридцать два года назад, поэтому теперь оставалось лишь мириться с его последствиями.

Жадная до сплетен толпа расступилась перед ним, как морские воды перед Моисеем. Десятки взглядов жгли ему спину. Конечно, Ричард, привлекательный внешне и всегда одетый по моде, привык к вниманию толпы. Однако сегодня это внимание не вызывало в нем приятного отклика. Высший свет всегда знает, когда пахнет жареным. Ричарду же предстояло потушить огонь, прежде чем он разгорится.

Краем глаза он заметил своего лучшего друга – Кэмерона Ротермера герцога Седжмура, также торопившегося к дверям. Затем Хармзуорт вновь нашел взглядом свою мать. Они не виделись лет пять, а она совсем не постарела. «Что ж, видно, грех добавляет красоты чертам», – кисло подумал Ричард.

– Советую воздержаться от оскорблений, Колби, – заявил лорд Бенчли, один из преданных поклонников леди Огюсты. Он окинул юнца насмешливым взглядом. – Играйте, да не заигрывайтесь.

Теперь Ричард узнал светловолосого денди. Лорд Колби, недавний выпускник Кембриджа, был новичком в светском обществе. Весьма хорош собой и самоуверен, но леди Огюста смотрела на него, как на пустое место. Хотя ей нравились красивые мужчины, она предпочитала общество более опытных и благородных, таких как лорд Бенчли. Ходили слухи, что он когда-то был удостоен чести делить с ней ложе.

Не то чтобы Ричард собирал сплетни о своей матери, но только глухой не слышал о ее якобы многочисленных любовных похождениях. Сын делал вид, что ему нет дела до интрижек вдовствующей леди Хармзуорт, однако каждая сплетня бросала тень и на его имя.

– На выручку блуднице явился ее ублюдок, – процедил сквозь зубы Колби. Впрочем, его голос звучал уже не так дерзко, когда подошел Ричард.

Толпа качнулась в едином вдохе, полном ужаса и восхищения. Стихла музыка. Долговязый приятель Колби схватил его за руку.

– Заткнись, Колби! Хармзуорт – отличный стрелок. Нарвешься на пулю в дуэли!

Колби поник. Оказавшись рядом, Ричард убедился, что молодой лорд выглядит изрядно напуганным – инцидент не перерастет в скандал. Пусть так, но давний скандал в очередной раз выплеснулся в это грязное слово «ублюдок».

– Добрый вечер, мама. Ты всегда умела эффектно появляться в обществе, – сухо произнес Ричард, намеренно игнорируя Колби.

Перетрусившего скандалиста можно было не опасаться. Нетрудно было замять неприятную сцену. Куда сложнее было унять клокотавшую внутри Ричарда злость.

Зная, что за ними следят десятки глаз, Ричард прильнул губами к руке матери в знак приветствия. Нельзя было пренебрегать традициями, давая повод для кривотолков.

Леди Огюсте было чуть сложнее скрывать свои эмоции, хотя за три десятка лет можно было привыкнуть к жестокости толпы. Возможно, причиной ее волнения была встреча с сыном после долгой разлуки. Ричард гадал: что заставило мать приехать сюда? Несколько секунд она почти бесстрастно смотрела на сына, затем ее губы изогнулись в улыбке. Такая улыбка неизменно сводила мужчин с ума. Жертвой ее, похоже, когда-то стал и отец Ричарда.

Злые языки поговаривали, что леди Хармзуорт обрюхатил конюх, пока ее муж, барон Лестер, находился с дипломатической миссией в России. Когда сэр Лестер вернулся после шестнадцати месяцев отсутствия, он принял младенца как своего сына и наследника, ни разу не упрекнув жену в прелюбодеянии. Общество кипело мерзкими сплетнями, но сэр Лестер объявил Ричарда следующим баронетом.

– Зато там, где я, нет места скуке, – откликнулась леди Огюста.

Ричард вскинул бровь и едва заметно улыбнулся, хотя ярость продолжала бурлить в его крови. Со школьных лет он страдал от насмешек сверстников и едва скрываемого презрения их родных. Гордость, возможно, научила его скрывать обиду, но не помогала смягчить ее.

– С этим не поспоришь, – согласился Ричард.

– Леди Хармзуорт, рад вас видеть! – Кэмерон наконец пробрался через толпу.

– Ваша светлость. – Ее изящный реверанс был воплощением достоинства.

Да, Ричарда многое раздражало в матери, однако он глубоко уважал ее мужество и силу воли. Он знал, как трудно держать голову высоко, если тебя презирает свет.

– Вы решили слегка взбаламутить тихие воды этого омута? – негромко спросил Кэм. – Могу я пригласить вас на танец?

Леди Огюста кивнула и с усмешкой обратилась к Ричарду:

– Мой дорогой сын, неужели ты поспешил ко мне, желая защитить мою честь, и даже собирался сразиться на дуэли? Но ведь я и честь – понятия несовместимые.

В ответ на это заявление за спиной Хармзуорта раздался тихий шепот. Ричарда и бесило, и восхищало это желание матери вновь и вновь бросать вызов благопристойному обществу. Они были похожи в том, что использовали невозмутимость и холодную уверенность, чтобы дать отпор чужой дерзости.

По лицу Ричарда не пробежало и тени.

– Я не стреляю в незрелых юнцов, сколько бы шерри они ни выпили, – небрежно ответил он, зная, что Колби передернет от этой фразы.

Приятель Колби вцепился в рукав его сюртука.

– Будь благоразумен, – прошептал он другу. – Ты еще легко отделался! Давай уйдем.

– Ладно, уйдем… – Колби мрачно посмотрел на Ричарда. – Мне нечего делать там, где принимают нечестивых дам и… и их отпрысков. Даже носи кто-то из Хармзуортов драгоценную фамильную подвеску, и она не сделала бы его достойным приличного общества. Рожденный в грязи и умрет в грязи.

Голос Колби, испуганного собственной дерзостью, был едва слышен, однако толпа подалась вперед, словно болото, готовое затянуть любого в свою трясину.