Крадуш. Тёмные души - Ольга Болдырева

Ночной город был тих и пуст. На набережной давно стихла музыка, жители разошлись по домам, чтобы отдохнуть перед новым днем. Сладко пах цветущий по обе стороны улицы жасмин, ветер перебирал его ветви, играл с разросшимся по стенам домов плющом и жимолостью и доносил с бухты недовольные крики чаек. Шелест Атласного океана раздавался так близко, будто он подкрался со спины и уже наступал на пятки. С вечера его немного штормило, и волны с шумом разбивались о пирсы – слышно было даже у кафедрального собора.

Я шел, опираясь на локоть Карела, и не мог поверить, что с погоней покончено (и Триада с Келебриэль!). Неужели я свободен? Неужели можно перестать оглядываться с тревогой назад и начать жить в свое удовольствие?

Даже не верится…

Руджеро встретил нас с лордом Киаром у калитки, оценил потрепанный вид, всплеснул руками и, прихрамывая, поспешил на кухню – варить кахве.

– Посидим в гостиной? – Диван у камина манил, как сирена – моряка.

Я представил, с каким комфортом размещу ноющее тело в горизонтальном положении… и тут же усну вместо того, чтобы честно рассказать свою историю. После знакомства Карела с Келебриэль, Триада бы ее побрала, у него точно появилось много вопросов.

– Лучше на балконе, – возразил лорд Киар, угадав мои мысли. – Поднимайся, устраивайся и даже не думай засыпать! Присоединюсь к тебе через пару минут.

Бросив в сторону дивана прощальный взгляд, я послушно поковылял к лестнице, преодолел несколько ступенек и спохватился:

– Твои люди точно приберут все, чтобы утром не случился переполох? В гостинице полный бардак – на третьем этаже тела двух эльфов, на кухне мертвая прислуга. Келебриэль, по ее словам, убила кухарку и горничных. Если поползут слухи о свихнувшихся перворожденных, Владычица так просто это не оставит. Ей придется отвечать быстро и жестко. Мне бы и самому не хотелось лишнего внимания и подозрений. И скажи, чтобы осмотрели вещи. Если найдут небольшие флаконы со светящимися нитями, пусть разобьют их.

Карел посмотрел на меня снисходительно.

– Мои люди сделают все быстро и чисто, Кериэль, не переживай. Им не впервой прибирать бардак в городе. И если у кого-то из парней возникнут вопросы, они зададут их мне. Сейчас отдам распоряжение о флаконах.

Выбравшись на балкон, я восхитился видом: ряды черепичных крыш плавно спускались к бухте и тонули в темно-синих тонах. Край растущего месяца выглядывал из стянувшихся к городу облаков, и серебром на встревоженном океане выделялась лунная дорожка. Пахло солью и йодом, ночной прилив принес к берегу много водорослей. И судя по тому, что балкон почти полностью занимали два глубоких плетеных кресла и стол, Карел ценил этот вид.

Повертев головой, я нашел несколько светильников, подвешенных под козырьком, и, поочередно прикоснувшись к ним, зажег магические огоньки.

Сила внутри бурлила и кипела, словно ей было мало моего тела. Это чувство походило на боль. В груди что-то жгло и холодило одновременно, давило на ребра, тянуло и стучалось не в такт сердцебиению. И эта сила ничем не напоминала привычное тепло, которое наполняло меня после поглощения чужой души.

Воспользовавшись тем, что Карел еще не поднялся, я поставил ранец на пол, скинул ботинки и, забравшись в одно из кресел с ногами, принялся изучать себя. Для начала осмотрел правую кисть, ища следы недавнего перелома. Их не было. Исцели я сам себя – на коже какое-то время оставалась бы красная воспаленная полоса. Тем не менее стоило надавить на кость – она тут же отозвалась болью. Итак, перелом сросся, но болевые ощущения почему-то остались.

Стянув через голову окровавленную и порванную рубашку, я с любопытством уставился на себя. Нет, надо отдать должное местной кухне и кулинарии: за эти дни я все-таки отъелся вкусными булочками и уже не напоминал заморенную голодом жертву. Если совсем недавно я был настолько худ, что ребра можно было пересчитать, то сейчас начал возвращаться к привычному и комфортному весу.

От смертельной раны, как и ожидалось, также не осталось и следа. Зато внутри грудной клетки было неприятное и пугающее шевеление. Будто щупальца остались во мне и теперь устраивались поудобнее на новом месте жительства.

Триединый… во что же я вляпался?!

– Что ты делаешь? – На балкон вышел Карел и опустил на столик между креслами круглый поднос с двумя чашками, кахвейником и блюдом с кусочками сыра и спелым виноградом.

Я перестал ощупывать себя и пожаловался:

– Эти непонятные щупальца во мне, я их чувствую…

Карел занял кресло напротив и протянул руку:

– Можно?

Что он, не маг, а живой мертвец, поймет? Если уж я, крадуш с большим опытом, даже не представляю, что это такое. Но хуже ведь не будет?

– Пожалуйста.

Пальцы у Карела оказались точно как у покойника – ледяные и сухие. Но стоило мне поморщиться от холодящего прикосновения, как изнутри в ребра что-то яростно ударило, кожа пошла волнами, а я, едва не завопив от боли, отпрянул в сторону.

Карел убрал руку.

– Что это?! – Его голос опустился до шепота, а глаза расширились, и я увидел, что ему не по себе.

Натянув обратно грязную рубашку, я неловко пожал плечами:

– Не знаю. Предположения есть… но, может, я начну с начала?

– Будь любезен, – согласился Карел и разлил по чашкам терпкий горячий кахве.

Я сделал глоток, посмаковал, заел парой виноградин и понял, что, как бы ни хотел, не мог подобрать правильных слов, чтобы моя история выглядела не такой ужасной, какой была на самом деле.

– У эльфов нет душ. Мы рождаемся пустыми, – я вздохнул и уткнулся взглядом в подрагивающие от волнения ладони, – и смертными.

Не думал, что доведется говорить об этом с кем-то не из перворожденных. Но почему-то мне было спокойно, и я был даже рад во всем признаться.

– Некоторые эльфы умеют забирать души у людей. Я один из них. На родном высоком наречии нас именуют «тиеф плунн куил феа». Дословно – «вор, забирающий жизнь души». Но мы привыкли называть себя на всеобщем «крадущие души», сокращенно – крадуши. Как бы попроще объяснить… Мы видим Смерть, можем договариваться с ней и обменивать украденные души. Так мы продлеваем жизни себе и сородичам, у которых нет дара, сохраняем молодость, восполняем магический резерв.

Я перестал разглядывать ладони и перевел взгляд на Карела. Но он, откинувшись в кресле, смотрел куда-то вдаль, за темную, еле заметную линию горизонта.

– Дебро и Кестежу? – уточнил Киар, кажется, не сомневаясь в ответе.