Вэйкенхерст - Мишель Пэйвер

Мишель Пэйвер

ВЭЙКЕНХЕРСТ

1966

ТАЙНА ЭДМУНДА СТЕРНА

Патрик Риппон, специально для журнала «Сандей Эксплорер»

Старинный особняк, таящийся в заросшем саду, смахивает на логово ведьмы. Я пристально вглядываюсь в затянутое плющом оконце над входной дверью. Именно из него в 1913 году шестнадцатилетняя Мод Стерн наблюдала, как ее отец спускается по ступеням с ледорубом и геологическим молотком в руках и со зловещими намерениями в сердце.

Вы наверняка слышали об Эдмунде Стерне, восхищались его картинами и при этом испытывали ужас при мысли о его преступлении. Почему он это сделал? Может, он вел дневник, в котором раскрыл свою тайну? И почему его дочь не расскажет правду?

Мод Стерн больше пятидесяти лет жила затворницей. Я первый человек из внешнего мира, кто сумел попасть в усадьбу Вэйкс-Энд и встретиться с ней. То, что я узнал, не оставляет от дела ее отца камня на камне.

Мод — единственный свидетель

Даже удивительно, что еще год назад о человеке по имени Эдмунд Стерн практически никто не знал, не считая, конечно, жителей сонной саффолкской деревушки Вэйкенхерст. Там его помнили как состоятельного землевладельца, уважаемого историка и человека с безупречной репутацией… который однажды летним днем убил первого встречного невероятно странным и жестоким образом.

Единственным свидетелем убийства была его дочь Мод. Она дала краткие показания на суде и с тех пор больше ни с кем не общалась на эту тему. Мод, Мод. В итоге все сводится к Мод.

Ее отец провел остаток жизни в психиатрической лечебнице, где полностью погрузился в творчество и создал три потрясающих полотна, впоследствии поразивших весь мир. Сегодня их можно увидеть где угодно. «Афина»[1] продает больше плакатов с его работами, чем с картинами всех импрессионистов, вместе взятых. И это при том, что после смерти Стерна его шедевры за гроши отошли институту истории психиатрии Стэнхоуп.

Много лет о них никто не вспоминал, пока в прошлом году сотрудница института случайно не наткнулась в кладовке на пыльный ящик. «У меня прямо мурашки по телу побежали! — с восторгом вспоминает тридцатишестилетняя доктор Робин Хантер, рыжеволосая красотка в мини-юбке и белых виниловых сапожках. — Я сразу поняла, тут кое-что крутое!»

Что было дальше, всем известно. Картины отправили на выставку, где они произвели сенсацию. Хотя Эдмунд Стерн жил в начале двадцатого века, но работы его до странности современны: они очень хорошо вписываются в нашу эпоху битников, хиппи и ЛСД. Но больше всего, конечно, публику привлекала тайна.

Вот за разгадкой этой тайны я и отправился в Вэйкс-Энд.

Встречи на болотах

— В Вэйкс-Энд мимоходом не забредешь, — предупредила меня подавальщица из паба «Ловушка на угрей» в Вэйкенхерсте. — В ту сторону ходят, только если тебе туда и надо.

А мне как раз туда и было надо. Меня пригласила сама Мод Стерн.

Я выехал из деревни, миновал общинный луг и проехал мимо церкви святого Гутлафа. До Вэйкс-Энда от церкви меньше мили, но усадьба словно находится в другом мире. Она угнездилась в излучине речушки, берега которой заросли ивами, а подход к ней преграждает трехметровая живая изгородь, увешанная самодельными объявлениями: «Частная собственность!», «Охота, ловля угрей и самовольное проникновение на территорию запрещены!», «Посторонним вход воспрещен!».

Но от современного мира Вэйкс-Энд отделяет не только изгородь. Тут лежит Гутлафово болото.

Сегодня то, что мы называем болотами, — это в основном пустоши, открытые всем ветрам и исчерченные дренажными канавами. Но топи, окружающие Вэйкс-Энд, — это самые настоящие остатки древних трясин, некогда покрывавших всю Восточную Англию. Говорят, что здешнее болото — самое старое, самое глубокое и опасное из всех. Тут жили наводившие страх на округу «болотные тигры». Этот свирепый народец лечился от лихорадки опиумом собственного изготовления и не боялся ничего, кроме обитавших здесь же духов.

В один из прошлых визитов я было сунулся туда, но через десять шагов понял, что заблудился. Высокие заросли тростника были абсолютно неподвижны. Мне упорно казалось, что они хотят меня отсюда выпроводить. Темнело, до меня доносился гнилостный запах. Сзади что-то зашуршало, и я увидел, как тростники раздвигаются — через них пробиралось нечто, чего я не мог разглядеть. Неудивительно, что Мод сумасшедшая, подумал я, если она всю жизнь прожила в подобном месте.

Но сумасшедшая ли она? Все описывают Мод по-разному.

«Типичная старая дева с нездоровой зацикленностью на отце», — утверждает ее невестка Табита Стерн, 66 лет.

«Мисс Мод ненавидела своего папашу», — заявляет один из деревенских жителей в пабе.

«Она ночью по болотам ходит, — говорит другой. — Мы-то туда никогда по ночам не суемся, ни за что».

И снова Табби Стерн: «Боюсь, у старушки с головой уже не все в порядке. Я слышала, что в окрестностях находили мертвых животных, подвешенных на деревьях».

Так какая же на самом деле Мод Стерн?

Историческая встреча

Мод Стерн 69 лет. Она худая, высокая и сутулая, на ней потрепанный свитер, брюки, древние резиновые сапоги и плащ. У нее хорошо вылепленное лицо, как у отца, но до его красоты ей далеко. Она стоит в дверях дома и не смотрит мне в глаза. Мне не поймать ее бегающий взгляд — он не останавливается ни на одной конкретной точке, будто следит за чем-то, что видно ей одной.

Руку она мне не пожимает — я же просто жалкий писака, которому полагалось бы являться с черного хода.

— У меня нет времени, — резко заявляет она. — Кухарка покажет вам дом.

Выговор у нее на редкость отчетливый. Не дожидаясь моего ответа, она разворачивается и широкими шагами направляется вдоль стены дома к шаткому мостику, который явно ведет в глубь болот.

— Что означают картины вашего отца? — кричу я ей вслед.

— Никогда их не видела!

Мод никогда не видела картин? Если моя теория верна, именно она в центре их загадки.

Забыть картины Эдмунда Стерна невозможно. На первый взгляд они кажутся взрывом цвета, словно разбитые витражи. Подойдя ближе, замечаешь крошечные отвратительные физиономии, которые словно смотрят на тебя со зловещей ухмылкой. Сразу хочется отпрянуть, но не получается. Тебя против воли затягивает все глубже в безумный мир убийцы.

Ни у одной из этих трех картин нет названия, и все они построены по одинаковому загадочному плану. В их темном сердце стоит женщина в длинном черном платье. Нам видны только ее спина и волнистые светлые