Вкусная Венеция. Любовь, еда и тайны северной Италии - Юлия Евдокимова

Венецианский туман

Этой весной Венеция была пуста. Словно вернулись давние времена, в пышное празднество февральского карнавала ворвалась тревога, и маски чумных докторов, medico della peste, с длинным клювом, уже не казались персонажами комедии дель арте, странное ощущение повисло в воздухе, словно растворяя в себе краски и звуки. А потом город опустел, закрылись тяжелые двери старых дворцов, остановились пароходики, замер Большой канал.

Печально качались на волнах гондолы без гондольеров, затворились ставни ажурных окон, лишь звон колоколов растекался над пустым городом.

А за ставнями продолжалась жизнь, и затрепетали на ветру рядом с итальянскими флагами золотые львы на красном фоне - вывешенные на балконах флаги Светлейшей, а из узких окон вдруг свесились голубые ленточки и погремушки - так квартал узнал о прибытии в мир только что появившегося на свет малыша, нового «венессиано».

Венеция вздохнула, расправив свои древние легкие, очистилась вода в каналах, и словно выпрямились мосты, лишившись тяжести тысяч ног, проходящих по ним каждый день.

Но этот город не может быть пустым. Венеции нужна энергетика жизни, нужно снова царить в сердцах и в душах тех, кто исполняет свою мечту и ступает на ее камни.

Она видела и пережила многое, переживет и 2020 год, и мы вместе с ней, и снова маски «медико делла песте» вернутся в комедию дель арте, а мы вернемся в ее узкие переулки, на ее площади, очаровываясь, влюбляясь или разводя руками, не понимая, что в этом городе такого, что делает его единственным в мире.

И как бы ни хотелось увидеть ее пустой, слава Богу, что этого не произойдет, и мы снова вернемся в суету Большого канала, в привычную туристическую жизнь. Потому что время здесь не имеет значения.

Вся история человечества свидетельствует, что с того момента, как Ева съела яблоко, счастье голодного грешника заключается в обеде.

Джордж Гордон Байрон

Венеция у каждого своя. Кто-то влюбляется в нее с первого взгляда и на всю жизнь, кто-то проникается городом постепенно, шаг за шагом, а для кого-то она оказывается большим разочарованием.

Наверное, все дело в том, чего ты ждешь. А еще Венеция настолько перенаселена туристами, что, пробивая себе дорогу локтями и плечами, стараясь не опоздать за гидом, изнывая от августовской жары, ее нельзя ни понять, ни полюбить.

Все должно быть по-другому. Венеция настолько стара и мудра, что ей надо доверять. Отдайте себя в ее руки. Венеция сама знает, куда вас привести и что показать. И если запутала в нескончаемых переулках и тупиках - так надо.

А еще она не прощает небрежности. Стыдно признаться, но и в моей копилке приключений есть приезд вечерочком: «да что тут, рядом же, на пару часов». Она не простила. «Ты не высказала мне уважения. Ты даже не назвала меня крестным отцом...» - вот примерно так.

И мы толкались на обычно безлюдных крохотных улочках и вместо нужного книжного магазина упирались в тупики, из которых нет выхода, и давно разношенные босоножки натирали ноги.

- Ты, кто уже давно со мной знакома, кому я шептала свои сказки, а ветер играл тайные симфонии, ты приехала на пару часов, потому что рядом? Ну что ж, погуляй!

Флоренция безразлична к случайным гостям, они не смогут открыть тяжелые сундуки ее сокровищ. А Венеция, которую сами итальянцы считают очень темным и мистическим городом - да, именно так! -мстительна и самолюбива.

Моя первая и единственная экскурсия по Венеции давным-давно была на английском. Наш провожатый долго сетовал: «Ну, что у вас за язык? По-итальянски - “по-нте деи сос-пи-ри” - белиссимо! А по-русски -“моссст всздокхов” - как это можно выговаривать?»

В итоге перешли на общий английский.

Я очень боялась того первого приезда. Невероятным образом Венеция мне снилась долгие годы, даже тогда, когда я совсем не собиралась в Италию.

Столько раз во сне я выходила на пустынную пьяцетту Сан-Марко, к самой воде, к качающимся у причала гондолам, что в реальности я с опаской делала каждый шаг: а вдруг что-то случится?

Не зная тогда о мистической стороне этого города, я пугалась возникшей странной связи.

Конечно, я боялась того, что называют завышенными ожиданиями. Я куталась в куртку, защищаясь от осеннего ветра, и неуверенно вглядывалась в очертания впереди по курсу кораблика-вапоретто: а вдруг там только разочарование?

Но с первого момента, как катер вошел в лагуну, я забыла обо всем, о снах и ожиданиях. И, вцепившись в фотоаппарат, повизгивала от счастья, пока наш провожатый по имени Лучано флиртовал с соседкой-итальянкой.

Все обошлось, разочарования не случилось, и на давней фотографии запечатлен один из самых счастливых моментов в моей жизни. Вся в голубях на площади Сан-Марко, я вздрагиваю от царапанья их крохотных лапок и уклоняюсь от взмахов крыльев - и улыбаюсь во весь рот, собрав вокруг толпу народа, веселящуюся при виде моей «сбычи мечт».

В следующий раз мы приехали на поезде из Болоньи, вышли из здания вокзала, и все остальное стало уже не важно.

Важна была самая прекрасная вокзальная площадь в мире: ступени, соборы, уходящие в канал, чайки, особый воздух, особая атмосфера. И отель тоже оказался особенным: бывшая школа для девочек-сирот, где учил музыке Вивальди, «Локанда Вивальди», приткнувшаяся к церкви Пьета и боком выходящая на маленький канал, в трех минутах от СанМарко - на Рива дельи Скьявони.

В ту неделю пришло ощущение, что мы больше никогда не приедем в Венецию, потому что не сможем повторить то, что было настолько прекрасно.

Тогда мы обошли весь город, без преувеличения. Любимыми местами стали переулочки в Каннареджо или западном Кастелло, в итоге приводящие на Сан-Марко, маленькие канальчики в Дорсодуро, где к бокалу белого вина - «ун омбра» - прилагалось множество крохотных бутербродов.

Мы терялись, как и положено в Венеции, в проходах и улицах, смеялись, найдя переулок наемных убийц по соседству с улицей адвокатов, - вот удобно-то! Сидели на уходящих в воду ступенях у моста Риальто, покупали книги в любимом книжном магазине и часто упирались в тупики - мосты, ведущие к входам в старые палаццо.

Спустя несколько лет так же будет теряться моя приятельница и выходить все время к одному и тому же мосту, упирающемуся в одно и то же палаццо. Чем, вы думаете, это кончилось? Бурным романом с венецианским архитектором, который вышел из студии, чтобы помочь потерявшейся синьорине!