Потомки - Кауи Харт Хеммингс

Судя по дебютному роману, Хеммингс ждет незаурядная писательская карьера.

The Chicago Tribune

Впечатляет… Невероятно забавно — и в то же время грустно… Неутомимое гавайское солнце и безмятежный пейзаж создают уникальный фон для книги о запутанных отношениях детей и родителей.

Time Out New York

Мастерство Кауи Харт Хеммингс, ее тонкое понимание природы абсурда позволяет роману уверенно двигаться вперед по интереснейшей дороге, где трогательное и смешное постоянно соседствуют друг с другом.

The Daily Mail (London)

Мэтт Кинг, в котором нервозная напряженность так органично сочетается с детской ранимостью, чем-то неуловимо напоминает лучших героев Дугласа Коупленда.

The New Statesman

Хеммингс отлично владеет легкой комедийной интонацией, и дар этот особенно ценен, когда речь идет о загадочной юной поросли двадцать первого века… Мы, читатели, не просто болеем за всех членов семьи Кинг — мы им аплодируем!

San Francisco Magazine

Красивая без красивостей проза Хеммингс исследует территорию людской печали, обещая в конце нечто еще более ценное, чем рай на земле.

San Francisco Chronicle

Проницательный, временами невероятно смешной и бесконечно трогательный рассказ о человеке, который пытается удержать от полного распада свое колоритное семейство.

Publishers Weekly

Умно, проницательно, убедительно… Отточенный, зрелый стиль, превосходное владение темой… Виртуозно исполненный и во многом поучительный портрет одной семьи, на которую неожиданно свалилась беда.

Booklist

Не впадая в банальное морализаторство, Кауи Харт Хеммингс создает полномасштабную трагикомедию о хрупкости бытия, о трудном счастье быть мужем и отцом и о власти прошлого.

Time Out London

«Потомки» — смелый и умный роман.

С подкупающей горькой иронией он рассказывает о том, что иногда путь к подлинному пониманию в семье лежит через раскол и отчуждение.

The Telegraph

Передать смятение чувств, настигающее нас с уходом любимого человека, — задача чрезвычайно трудная…

Автор сумел показать не только острую боль, но и яркие вспышки надежды.

Entertainment Weekly

Серьезная заявка! Будем надеяться, что «Потомки» — только первый в длинной череде интересных, умных и в лучшем смысле слова развлекательных романов, которые выйдут из-под пера Кауи Харт Хеммингс.

KQED Arts and Culture

Мало кому из писателей удавалось показать Гавайи так, как это сделала в своем романе Хеммингс. Помимо всего прочего, это выдающееся произведение современной гавайской литературы.

The Honolulu Advertiser

Этот роман как прибойная гавайская волна: весело искрится и пенится, а потом вдруг бьет в лицо и валит с ног… и ты не можешь понять, что за силища на тебя обрушилась.

Дэниел Хэндлер (Лемони Сникет)

Новое пополнение в литературной коллекции незабываемых, потрясающих родителей — Мэтт Кинг, удивительный герой романа «Потомки»…

Энн Пэкер («Прыжок с пирса Клозен»)

Если не знаешь, то ни за что не догадаешься, что у тебя в руках дебютный роман. «Потомки» — книга зрелая, трогательная, умная.

Лайонел Шрайвер («Цена нелюбви»)

Этот смелый, без тени фальши голос вам непременно захочется услышать снова…

Элизабет Страут («Оливия Киттеридж»)

Просто невероятно, что Кауи Харт Хеммингс, молодой женщине, удалось так безошибочно воспроизвести голос убитого горем мужа и отца девочек-подростков!

Том Барбаш («На вершине мира»)

Идущий от сердца, сдобренный экзотической красотой Гавайских островов, роман «Потомки» непохож на другие книги. Герои Кауи Харт Хеммингс смелые, строптивые — и стопроцентно живые.

Стивен Эллиот («Счастливый малыш»)

Секс, смерть, семья, деньги — столько проблем сразу!

Обо всех разочарованиях Мэтта и о его пробуждающемся чувстве ответственности Хеммингс говорит просто, честно и с большим юмором.

The Oregonian

Сколько неподдельной доверительности, метких наблюдений… Мастерство молодого автора вызывает искреннее восхищение.

The Miami Herald

Первый роман Кауи Харт Хеммингс, при всей своей насмешливой непочтительности к устоям, обладает одним очень важным качеством: он трогает душу.

The Guardian

Сияет солнце, щебечут майны, раскачиваются пальмы, чего ж еще! Я в больнице, и я здоров. Сердце работает как часы. Мозг отдает команды громко и четко. Моя жена полулежит на больничной кровати, как пассажир, уснувший в кресле самолета: тело неподвижно, голова повернута в сторону. Руки сложены на коленях.

— Может быть, дадим ей лечь как следует? — спрашиваю я.

— Подожди, — отвечает моя дочь Скотти и щелкает «Поляроидом». Потом обмахивается готовым снимком, а я нажимаю кнопку на кровати, чтобы верх опустился, и убираю палец с кнопки, только когда ее тело лежит почти горизонтально.

Джоани в коме уже двадцать три дня, и в ближайшие несколько дней, когда врач огласит вердикт, мне придется принять решение. Собственно говоря, мне нужно просто выслушать мнение врача. Никаких решений от меня не потребуется, потому что Джоани предусмотрительно составила так называемое завещание о жизни[1]. Моя жена, как всегда, все решает сама.

Сегодня понедельник. Доктор Джонстон сказал, что разговор состоится во вторник, и я волнуюсь, как перед первым свиданием. Я не знаю, как в таких случаях полагается себя вести, что говорить, что надевать. Раз за разом я прокручиваю в голове свои вопросы и его ответы, но лишь по одному сценарию — благоприятному. План Б я не репетировал.

— Вот, смотри, — говорит Скотти.

Скотти — ее настоящее имя. Джоани решила, что классно будет назвать дочь в честь своего отца, которого зовут Скотт. Вынужден не согласиться.

Я смотрю на фото: оно напоминает те снимки, где ради шутки снят спящий человек. Не понимаю, что в них смешного. Когда спишь, с тобой можно делать что угодно. Да, похоже, в этом весь смысл. Смотри, как ты уязвим, когда не осознаешь, что творится вокруг. Но женщина на этой фотографии не просто спит, это сразу видно. Джоани лежит под капельницей, и у нее изо рта торчит такая штука, которая называется эндотрахеальная трубка, — она ведет к дыхательному аппарату. Кормят Джоани тоже через трубку, а лекарств в нее вливают столько, что хватило бы всем жителям деревни на каком-нибудь острове в океане. Скотти тщательно записывает все, что у нас происходит, чтобы потом использовать это на уроке социологии. Взгляните: перед вами женщина по имени Джоани, пациентка Королевского госпиталя, она четвертую неделю в глубокой коме — 10 по шкале Глазго и 3 по шкале «Ранчо Лос-Амигос». Джоани участвовала в гонке на открытой воде и вылетела за борт на скорости восемьдесят миль в час, но я думаю, с ней все будет в порядке.