Ведьмино отродье - Маргарет Этвуд

* * *

Среда, 13 марта, 2013

Свет в зале гаснет. Зрители умолкают.

НА БОЛЬШОМ ТЕЛЕЭКРАНЕ: Надпись готическими буквами желтого цвета на черном фоне:

НА ЭКРАНЕ: Плакат с надписью от руки. Плакат держит Рассказчик, одетый в короткий бордовый бархатный плащ. В другой руке у него перо.

НА ПЛАКАТЕ: ВНЕЗАПНАЯ БУРЯ

РАССКАЗЧИК:

Что бы вы хотели посмотреть? Извольте бурю в море лицезреть:

Ветры гулко завывают, матросы шум на судне поднимают,

Средь пассажиров спор идет, который ни к чему не приведет.

Крики как в страшном сне уже слышны.

Однако здесь все не так, каким представляется.

(Ухмыляется)

Итак, представление начинается.

Взмах пером. Смена кадра: Гром и молния в грозовой туче, нарезка кадров из документального фильма об ураганах. Кадры с бушующим морем. Кадры с дождем. Вой ветра.

Камера дает крупным планом кораблик-игрушку для ванны, покачивающийся на синей пластиковой занавеске для душа с нарисованной на ней рыбкой. Волны создаются движением рук под занавеской.

Далее идет Боцман крупным планом, в черной вязаной шапочке. Из-за кадра на него обрушивается вода. Он вымок до нитки.

БОЦМАН: А ну-ка, парни, взялись, а не то сядем на мель!

Пошевеливайтесь, братцы!

Веселей! Веселей!

За работу!

Убрать паруса!

Живо! Живо!

Сразимся с бурей!

А то все пойдем рыбам на корм!

ГОЛОСА ЗА КАДРОМ: Мы все утонем!

БОЦМАН: Прочь отсюда! Не до вас!

Вода, выплеснутая из-за кадра, бьет его прямо в лицо.

ГОЛОСА ЗА КАДРОМ: Однако, любезный, не забывай, кто на твоем корабле![1] Особы королевской крови!

БОЦМАН: Волнам-то все равно!

Дождь идет, ветер ревет,

А вы только путаетесь под ногами

И мешаете нам работать!

ГОЛОСА ЗА КАДРОМ: Вы пьяны!

БОЦМАН: Какой дурак!

ГОЛОСА ЗА КАДРОМ: Господь, помилуй нас!

ГОЛОСА ЗА КАДРОМ: Мы тонем! Тонем!

Крупный план: Ариэль[2] в синей купальной шапочке и горнолыжных очках с зеркально-радужными стеклами. Нижняя часть лица выкрашена синим гримом. На нем дождевик из полупрозрачного полиэтилена, разрисованный пчелами, бабочками и божьими коровками. За его левым плечом причудливая тень. Он беззвучно смеется, поднимает над головой правую руку в синей резиновой перчатке. Сверкает молния, гремит гром.

ГОЛОСА ЗА КАДРОМ: Помолимся!

БОЦМАН: Что вы сказали?

ГОЛОСА ЗА КАДРОМ: Идем ко дну! Мы тонем!

Погибнем вместе с королем!

Прыгайте в воду! Плывите к берегу!

Ариэль запрокидывает голову и раскатисто смеется. В обеих руках, затянутых в синие резиновые перчатки, вспыхивают и гаснут огни мощных фонариков. Экран выключается.

ГОЛОС ИЗ ЗАЛА: Что такое?

ДРУГОЙ ГОЛОС: Электричество отрубилось.

ЕЩЕ ОДИН ГОЛОС: Наверное, где-то метель. Повредило линию передачи.

Полная темнота. Непонятные звуки снаружи. Крики. Выстрелы.

ГОЛОС ИЗ ЗАЛА: Что происходит?

ГОЛОС СНАРУЖИ: Заблокировать входы и выходы!

ГОЛОС ИЗ ЗАЛА: Кто здесь главный?

Еще три выстрела.

ГОЛОС ИЗ ТЕМНОТЫ В ЗРИТЕЛЬНОМ ЗАЛЕ:

Не двигаться! Всем оставаться на своих местах! Сидеть тихо, не дергаться! Голову не поднимать!

Понедельник, 7 января 2013

Феликс чистит зубы. Потом чистит другие зубы, искусственные, и вставляет их в рот. Хотя он наложил адгезив, вставная челюсть держится плохо; возможно, рот усыхает. Он улыбается: это иллюзия улыбки. Притворство, игра, но кто об этом знает?

Раньше он позвонил бы своему стоматологу, его записали бы на прием, усадили в роскошное кресло из искусственной кожи, над ним склонилось бы сосредоточенное лицо, пахнущее мятным зубным эликсиром, умелые руки взялись бы за блестящие инструменты. Да, я вижу, в чем тут проблема. Сейчас все исправим. Словно идет речь о его машине во время сервисного осмотра. Возможно, ему даже выдали бы наушники, чтобы слушать музыку, и предложили бы легкое успокоительное.

Но сейчас он не может позволить себе дорогих стоматологов. Только самых бюджетных. Стало быть, он заложник своих ненадежных зубов. Это нехорошо. В грядущем финале все должно быть безупречно. Зуба… Забава наша кончена. Если он вдруг собьется, если хоть одно слово прозвучит неидеально, если нарушится артикуляция, волшебства не получится. Зрители станут покашливать, заерзают в креслах и уйдут с представления в антракте, тогда ему придется до дна испить чашу унижения, при одной только мысли об этом бросает в жар. Это смерти подобно.