Вторая половина Королевы - Татьяна Веденская

Все очень плохо, и на сей раз это не шутки. Я пробую открыть глаза. Это действие дается мне нелегко, тело совсем не слушается, будто я – тряпичная кукла. Пытаюсь пошевелиться, со стоном стараюсь сесть, но без особого успеха. Нет, я скорее радиоуправляемая игрушка, пульт от которой неизвестно где и у кого в руках. Холодно. Кажется, я лежу на земле. Все болит, похоже, что я ударилась обо что-то плечом. Я не чувствую рук и ног – только сильное головокружение, тошноту и головную боль, словно я пила с Машкой Горобец неделю, не просыхая. Вот только не могу вспомнить, когда я в последний раз видела Машку – подругу дней моих суровых, мою мудрую гусеницу, выпускающую изо рта клубы ароматного никотинового пара, мою боевую соратницу, предавшую меня трижды еще до того, как прозвенел петухом мой будильник на телефоне. Впрочем, это уже в прошлом.

Я снова открываю глаза, и мысли о Машке Горобец рассеиваются, как туман от ее паровой электронной трубки. Черт, что за ерунда, почему мне так плохо? Как там было в каком-то старом анекдоте, кажется, про спящего Брежнева, который сквозь сон все повторял: «идея, идея, идея». Его переспросили, о чем он вообще говорит, какая идея. А он в ответ сфокусировался, напрягся и ответил: «И де я, и где я нахожусь, а?»

Итак, идея. Что, если я включу мозг и подумаю об этом – не завтра, а прямо сейчас? Поэтому человеку и даден мозг, чтобы он им думал. Мой же совсем не готов к труду и обороне. Желает отключиться, вернуться в сладостное небытие, но я не даю ему. Усилием воли я заставляю себя сосредоточиться на окружающей меня реальности. Я вижу сверху море цвета индиго, бесконечное, светлеющее книзу, переходящее в оранжевый огонь. Небо. Я смотрю на небо. Вечернее небо. Почему это меня удивляет? Потому что мой внутренний часовой механизм говорит, что сейчас – время обеда. Ладно, что еще? Я поворачиваю голову и вижу траву. Высокая, густая, жесткая – она улетает вверх, как бамбуковые стебли. Дикий луг? Мир вокруг меня смазанный, нечеткий. Запах травы сводит с ума. Кто-то жужжит над ухом. Ненавижу насекомых. Как настоящий городской червяк, я просто терпеть не могу экологию, чистый воздух и мир, населенный существами, которые могут меня укусить и высосать кровь. Если бы я встретила Эдварда – сумеречного вампира, я бы ни за что в него не влюбилась, а скорее купила бы фумитокс.

Где я? Ясное синее небо темнеет на глазах. Летом смеркается поздно. Значит, сейчас не меньше восьми часов. Провалы памяти? Я что, попала в дешевый сериал, в котором у главного персонажа амнезия? Или… вдруг моя сестрица Лизавета была права, рассказывая про то, что я считала полнейшей чушью под названием «осознанные сны». Может ли быть, что я попала в один из этих чертовых осознанных снов, о которых мне прожужжала уши сестрица?

Может, все дело в том, что она мне внушила эту мысль? И поэтому меня теперь мучает кошмар?

Осознанный сон. Это очень похоже на то, о чем говорила Лизавета. Закрываешь глаза, сосредотачиваешься, лежишь неподвижно, прямо, на спине, руки вытянуты вдоль тела. Ничего не делать, дышать ровно, спокойно. Думать о том, куда хочешь попасть. Невесомость, легкость в теле, странные миры. Осознанный сон позволяет заглянуть в собственный внутренний мир, увидеть собственное подсознание, прогуляться по нему, как по бульвару. Психология будущего, осознанный сон. Все это – теория. На практике – я ничего этого не делала. Я вообще не помню, чтобы ложилась спать. С другой стороны, если я все еще во сне, то опять же в теории могу и не помнить, как спать ложилась.

Какая глупость, какой бред, и все же меня не покидает ощущение полной нереальности происходящего. Я ворочаюсь, кряхчу, задыхаясь от напряжения. Сердце стучит так, словно я уже лет десять как вышла на пенсию и пережила пять инфарктов. Нехорошо. В конце концов мне все же удается сесть и оглядеться. Я сижу на смятой траве посреди поляны. Вокруг меня лес.

Лес, мать его? ЛЕС?! Как я могла оказаться тут, я, кто не любит даже за грибами ходить? Пять минут назад я была на работе, и вот на тебе, в лесу?

Так, осознанный сон. Вспоминай, Фая, что тебе рассказывала твоя беременная сестра. Вот что бывает, когда не слушаешь близких, пропускаешь все мимо ушей. «Осознанный сон подобен реальности, так что неопытный путешественник вполне может запутаться и принять одно за другое. Но если быть внимательной, можно разобраться». Да, точно! По ее словам, там есть вещи, на которых можно поймать собственное бессознательное, как карточного шулера, нечистого на руку. К примеру, небо. Ни единого облачка, никаких самолетов и огней. Ну не может быть такого чистого неба в Москве, верно? У нас кто-нибудь надымит да насветит. С другой стороны, безоблачное небо в августе – не такая уж странная вещь. В Москве лето, жара. Дождя не было уже неделю как минимум, на что мне постоянно жаловались и сестра, и мама. Не знаю, не знаю.

Тишина. Вокруг меня тишина такая осязаемая, что ее можно, кажется, потрогать руками. Если бы не жужжание каких-то насекомых, я вполне могла подумать, что лишилась слуха. Нет, даже у нас на даче никогда не было так тихо. Кто-то все равно стучал бы топором, жужжал бы рубанком. Двери бы хлопали, кто-то смеялся бы, кричали бы пьяные – их всегда полно летом на дачах. Ездили бы мотоциклы. Я прислушалась – закрыла глаза и даже перестала дышать – нет, ничего. Тихо, как в колодце. Осознанный сон, допустим. Хотя все рассказы моей сестрицы об этой новомодной ерунде – полная околесица. Но предположим на секундочку, что я в одном из этих снов, хотя я ни разу не пыталась в него попасть, не лежала, вытянувшись, на спине, не прокручивала в голове мысли. Однако если это сон, то как мне прикажете из него выбираться?

Определенно сон! Без сомнений! Никаких вариантов. Я сплю. Почему? Да потому что иначе я просто никак не могла бы сюда попасть. Допустим, я сошла с ума, сбежала с работы, пошла по грибы, забрела черт знает куда и вырубилась, предположим, от жары, на лесной полянке. Но как я дошла бы сюда, если тут нет ни малейшего намека на дорожку. Вокруг меня, как море – трава по пояс, без преувеличения, и нигде, абсолютно нигде она даже не примята. По факту, единственное место, где трава хоть чуть-чуть подверглась воздействию, – это то место, где я лежала. А остальная поляна – совершенный защитный круг. Ни тропинок, ни следов того, что я проходила, приминая ногами высокую траву. Если бы я прошла тут, остался бы след.

Не-воз-мож-но!

Только сном объясняется то, что я вот так просто появилась посреди этой поляны, материализовалась в этой точке времени и пространства, трансгрессировала, свалилась с небес, пришла из параллельного мира. Тессеракт, мать его. Осознанный сон, не иначе. Я сделала глубокий вдох-выдох и пошла потихоньку к границе леса, на ходу проверяя ощущения. Плечо болело так, словно меня били. Саднило бедро. Каждое движение давалось с трудом, с каждым шагом мне все меньше верилось в то, что я сплю. «Я не пессимист. Я злой, замерзший, усталый и голодный оптимист». Где я это видела? Какой-то статус на картинке из Интернета. Я слишком вымотанная для человека, который мирно спит в своей кровати. Мне холодно, на мне тонкие псевдоджинсовые бриджи и топ на бретельках – нормальная одежда для августовской жары, но в лесу вечером уже свежо. К тому же у меня ноет левая нога. Вывихнула? Как, когда? Все тело болит так, словно я неделю без перерыва тренировалась в бадминтон. Что за ерунда? Может ли во сне болеть что-то, да еще так сильно? Я вспомнила, что мне говорила сестрица.