Нокаут по наследству - Марина Серова

С Инессой мы должны были встретиться на веранде кафе, носившего пафосное название «Золотой Дракон». Как выяснилось, мы обе бывали тут и раньше.

Я не хотела опаздывать, но именно это и случилось. Пока я нашла место для парковки, пока возвращалась, пройдя половину пути от машины до места встречи с клиенткой, потому что обнаружила, что в сумке присутствует все, что нужно для выживания, кроме кошелька…

При входе на веранду я споткнулась практически на ровном месте и чуть не сбила с ног какого-то молодого папашу, на плечах которого восседал радостно орущий ребенок. Отец ловко ушел в сторону, и я была очень благодарна ему за такую молниеносную реакцию.

В общем, перед Инессой я появилась с помпой. Пройти мимо было невозможно — она была единственным человеком, который осмелился выбрать столик на открытом воздухе, температура которого отчетливо стремилась к отметке в ноль градусов.

— Бога ради, — шлепнула я сумку на свободный соседний стул. — Не рассчитала точное время прибытия. Прошу прощения. Вы ведь Инесса? А то если вы не Инесса, я попробую еще раз.

— Она самая, — улыбнулась моя клиентка. — Да здесь, кроме меня, никого и нет, если вы заметили. Ничего страшного, если мы посидим на воздухе? Я была внутри, там очень душно.

— Значит, остаемся здесь, — согласилась я. — Но сегодня довольно прохладно. По кофейку?

— Я лучше чай, — задумавшись на секунду, ответила Инесса. — С молоком.

Погода и правда удивила. Ранняя осень обычно балует людей «бабьим летом», и народ активно этим пользуется. Все-таки это последние теплые деньки перед первыми ночными заморозками, колкими дождями и воспоминаниями о том, что кто-то точно знает, как ты провел это лето. Но в этом году прогноз погоды упорно настаивал на том, что от лета ничего не осталось.

— А мне очень нравится осень, — заметила Инесса. — Она многим нравится, но я не про атмосферу. Просто осенью часто происходит что-то этакое в моей жизни. Что-то судьбоносное, важное. Практически каждый год, представляете?

— А зимой такого не случается?

— А зимой не случается, — засмеялась Инесса. Она позвонила мне два дня назад. Вопрос, с которым она ко мне обратилась, не требовал срочного решения, но ей очень хотелось кое в чем разобраться. Инесса нежданно-негаданно получила наследство от своего родственника, с которым общалась крайне редко. Умерший носил имя Борис Семенович Игнатьев и приходился ей дядей, поскольку являлся родным братом ее покойной матери. Инесса дядю помнила плохо и большую часть своей жизни о нем даже не вспоминала. Мать Инессы, к слову, тоже не поддерживала с ним отношения. Инесса так и не поняла, почему так случилось. В общем, обретенный статус наследницы ее не столько обрадовал, сколько обескуражил.

— Мама рассказывала, что в детстве они с братом постоянно ругались, — сказала она. — Наверное, причина была — разница в возрасте. Мама была старше, а младшие часто мешаются у них под ногами.

— А вы единственный ребенок в семье? — поинтересовалась я.

— Единственный, — кивнула Инесса.

— Так, и что там с мамой, которая была старшей сестрой?

— Ну, она как-то вспомнила, что брат Борька вытаскивал у нее из портфеля тетради и рисовал на чистых листах. А потом возвращал тетради обратно, не сказав ей ни слова. Мама обнаруживала эти рисунки на уроках и очень на него злилась. Она всю жизнь была аккуратисткой. Я бы даже сказала, что это качество со временем превратилось в патологию. А теперь представьте: всегда аккуратная мама, у которой даже карандаши были одинаковой длины, а каждый учебник непременно имел обложку и закладку, вдруг обнаруживала, что ее вещи испорчены.

— Суровая была девушка, — покачала я головой. — Без обид.

— Конечно, — отмахнулась Инесса. — Какие обиды, о чем вы? Мама была хорошим человеком, но эта ее извечная пунктуальность, доходящая до крайности… И папа уставал от этого. Но знаете, — быстро поправилась она, — это не было для нас пыткой. А то вдруг подумаете чего…

— Ничего я не подумала, — успокоила я Инессу. — Мамы всякие нужны, мамы всякие важны.

Некоторая часть веранды, на которой мы сидели, располагалась на тротуаре — она выдавалась вперед, врезалась в тротуар, словно небольшой полуостров с острыми краями резных деревянных ограждений, и прохожие заранее старались держаться от нее на почтительном расстоянии, чтобы ненароком не налететь на опасные углы. Никого из прохожих особо не интересовала возможность ступить на дощатый помост и зайти в теплое нутро кафе, чтобы отведать чего-нибудь горяченького и согреться. Никто не стремился сделать передышку в середине буднего пасмурного дня и уж тем более выбрать столик на улице. Поэтому мы с Инессой все еще могли разговаривать без свидетелей.

Пока я продолжала согреваться кофе, который на удивление долгое время оставался горячим, Инесса вяло крутила чайной ложечкой в своей чашке. Мы лицезрели друг друга уже около получаса, и я успела заметить, насколько меланхолична моя новая знакомая. Иногда она словно «отъезжала» мыслями куда-то в свою вселенную, забыв предупредить меня о том, что ее душа покинет тело на следующие пять минут.

Я терпеливо ожидала ее «возвращения». Торопить клиента во время первой встречи — дело очень неблагодарное. И он почувствует себя не в своей тарелке, и я ничего не добьюсь.

— Так вот, — продолжала Инесса. — Мама, как я уже сказала, была человеком дотошным, а еще волевым. А еще она была непримиримой. И с трудом прощала обиды.

— Значит, между ней и братом все же произошел какой-то конфликт? — предположила я.

— Я не знаю, — пожала плечами Инесса. — Мама редко изливала душу, и даже папа порой не знал, почему у нее портится настроение. Все в себе держала. Не думаю, что произошло что-то серьезное, просто маме трудно было первой предложить перемирие, а у дяди Бори, скорее всего, были свои соображения на этот счет. От постоянных конфликтов ведь тоже можно устать. Но иногда дядя все же проявлялся. Звонил, чтобы поздравить нас с Новым годом или кого-то с Днем рождения. Но раньше он мог приехать в гости, а потом перестал приезжать. Присылал посылки, их папа с почты приносил. Там были конфеты. Много конфет. Он жил в Москве, и конфеты были… московскими. Понимаете, о чем я? — улыбнулась Инесса.

— Любил вас.

— Любил, хоть мы почти не общались. Насколько мне известно, своих детей у него не было.

— Значит, он жил в Москве?

— Не всю жизнь, конечно, — сказала Инесса. — Так вот, в наследство мне досталась дядина квартира. Представляете, что я чувствую?

Я представляла, конечно. Не то чтобы Тарасов был провинцией на отшибе мира. Нет, конечно. Мы тут, знаете ли, даже свои криминальные структуры имеем. И кафе с открытыми верандами на каждом шагу. Но внезапно свалившееся на тебя наследство в виде столичной жилплощади, конечно, заставляет на минутку забыть о том, что ты уже имеешь.