Бремя чисел - Саймон Ингс

Посвящается Анне

Это будет бесчеловечное, зверское действо, но таковы факты.

Генерал Джулио Дуэ «Господство в воздухе»

Озеро Киссимми, штат Флорида

Понедельник, 25 октября 1965 года

Мэрилин, на которой Джим женат вот уже тринадцать лет, наливает ему второй стакан «колы». Затем берет свой стакан и чокается с мужем, как будто они пьют шампанское. В свете стоящей на столике свечи ее глаза кажутся черными, влажными и огромными. В них видно чувство, которое рано или поздно испытывают все жены астронавтов, живущих возле мыса Канаверал.

В окне ресторана ночное небо, усыпанное звездами и — будь у них возможность посмотреть в телескоп — обломками сегодняшней катастрофы. Топливный бак взорвался с такой силой, что спутник разнесло в клочья. Любопытный факт: в шесть минут четвертого, через шесть минут после запуска, в тот самый миг, когда двигатель «Аджены» захлебнулся шестью тоннами жидкого топлива, Джим, как какой-нибудь глупый мальчишка, запрокинув голову, таращился в спокойную, безмятежную синеву неба.

— Сегодня, — объясняет официант, — мы подаем окуня с ореховым маслом.

— Ни фига себе! — произносит Мэрилин.

— Простите, мэм, что вы сказали?

Мэрилин виновато моргает.

— Извините, я просто задумалась, не знаю, что на меня нашло, — объясняет она и доверительно прикасается к руке юного официанта. — Простите. Я не нарочно.

Кажется, сегодня днем она тоже почувствовала это. В шесть минут четвертого, если быть точным.

— Что с тобой, Мэрилин? — спросил Джим, когда официант отошел и они остались одни.

Мэрилин хихикает и становится похожей на ту девушку, в которую он влюбился еще в школе.

— Понятия не имею. Извини, дорогой. Сегодня был паршивый день.

Джим принимается за еду, твердо намереваясь отрешиться от всех тяжелых мыслей.

— Рыба, — сообщает он.

Рыба действительно вкусная.

— Угу, — соглашается Мэрилин.

Об этом ресторане он узнал от друзей: здесь подают лучшего окуня во всей округе, столики маленькие, их немного, обстановка спокойная, в воздухе чувствуется свежесть озерной воды. И вся эта идиллия лишь в часе езды от мыса Канаверал. Скоро декабрь, и Джим Ловелл полетит на «Джемини-7» в космос вместе с Фрэнком Борманом. Это будет беспрецедентно долгий полет — целых две недели. «Семерка» должна провести испытание среды обитания, которую инженеры создали для космического корабля «Аполлон». Джима и Фрэнка ждет и другое, менее увлекательное задание — продемонстрировать новый, более точный, управляемый способ вхождения в плотные слои атмосферы, однако главная их задача — поддержание жизнедеятельности станции. На языке НАСА это значит остаться чистым, опрятным и живым после двухсот витков вокруг Земли. Один из самых дурацких экспериментов, придуманных для них учеными, требует от Джима тщательно взвешивать каждый грамм еды, принимаемой им до, во время и после полета. Хотя до запуска остается еще целых шесть недель, сегодняшний ужин для Джима — последний нормальный прием пищи. Чтобы напоследок порадовать себя и побывать в ресторане вместе с женой, он нанял няню, которая присмотрит за детьми.

— Я был на космодроме, — говорит он и делает паузу. — Сегодня днем. Я наблюдал ее запуск.

Главная часть ракеты — ракета-носитель «Атлас», это она вывела на орбиту первого американского астронавта Джона Гленна. Насколько Джиму известно, сегодня «Атлас» сработал безукоризненно. А вот спутник-мишень «Аджена таргет викл» взорвался через минуту после отделения, как раз когда пытался запустить маневровые двигатели. В результате астронавт Уолли Ширра и его товарищ-новичок Томас Стаффорд пережили самый черный день в своей карьере. Запуск «Джемини-6», запланированный на завтра, переносится на неопределенный срок.

— Что же будет с Уолли и Томом? — Мысли Мэрилин накладываются на мысли Джима с той идеальной точностью, которую ожидали от совместной работы «Джемини-6» и злосчастной «Аджены». — Сможет ли начальство каким-то образом объединить их и вашу миссии?

Джеймс Ловелл смотрит в окно на озеро. Небо сегодня на удивление чистое. Озерная вода практически неподвижна, и на ее глади отражаются самые яркие звезды.

— Будем надеяться, — отвечает он. — По крайней мере можно попробовать отработать стыковочные маневры.

Запуски «Джемини» — это подготовительная стадия программы «Аполлон», то есть полетов на Луну. Единственная реальная практика для экипажей перед «большим броском». Каждая поломка «Джемини» сказывается на будущем «Аполлона».

Джим поворачивается к жене — черт, задумавшись о своем, он почти забыл, что она сидит рядом с ним.

Каждая супружеская пара, павшая жертвой очередных грандиозных планов НАСА, относится к опасностям и разочарованиям по-своему. Каждый принимает для себя собственное решение, каждый хранит его в глубочайшей тайне. Невозможно сказать, действительно ли жены других астронавтов испытывают те же опасения относительно «Джемини», что и Мэрилин. На публике или даже в обществе других женщин ни одна из них не нарушит принятый здесь кодекс поведения. И дело не столько в общественном статусе или традициях — хотя это тоже играет роль, — в большей степени это связано с желанием жить нормальной человеческой жизнью, несмотря на все трудности и жертвы, на которые вынуждены идти те, кто работает на мысе Канаверал. Неестественность воскресных пикников в тени стартовой вышки видна невооруженным глазом. Такая жизнь ненормальна, она из разряда тех вещей, которыми люди обманывают себя — будь то строительство сарая, копание в автомобильном моторе или приготовление обеда в День благодарения.

— Тебя пустили на космодром? — спрашивает Мэрилин, с опозданием реагируя на предыдущие слова мужа.

— Оттуда я и видел, как все произошло.

Космодром, как и любая другая строительная площадка, — это территория, закрытая для посторонних. Зато оттуда можно наблюдать за пуском ракет.

Если говорить более конкретно, то космодром — это четырехрядное шоссе, соединяющее стартовые комплексы и ангар вертикальной сборки, где будут сооружаться гигантские ракеты «Сатурн», предназначенные для запуска «Аполлона». Шоссе предназначено не для обычных машин, а для одного-единственного транспортного средства: исполинского гусеничного тягача — передвижной пусковой установки высотой в сто пятьдесят метров.

Стоя там сегодня и наблюдая, как «Атлас-Аджена» в облаках дыма и пламени устремляется ввысь над «Комплексом-14», Джим испытал странное ощущение, будто случайно оказался среди великанов, ступил в отпечаток циклопической ноги. В окружении гигантских механизмов он показался себе даже не жалким мышонком, а ничтожной букашкой, не имеющей права на существование.