Только однажды - Триш Грейвз

Собака собиралась ее убить.

Шеннон Уэлш замерла, глядя в янтарные глаза рычащей немецкой овчарки, которая непонятно откуда взялась на ее заднем дворе. На ее обнесенном забором заднем дворе!

Как она сюда попала? Что ей здесь надо? Шеннон бросила взгляд на миниатюрное мокрое белье, которое она как раз собиралась повесить сушиться.

Был ли этот монстр послан ей в наказание за то, что она покупает столь безнравственное белье? Был ли это знак свыше, что она совершила какой-то непростительный грех?

— Да! — громогласно возвестил бы ее отец. Преподобный Фелкер Уэлш посчитал бы наличие в гардеробе дочери сексуального кружевного белья знаком дьявола.

Бюстгальтер и трусики выскользнули из рук Шеннон.

Собака сделала шаг вперед.

— Хорошая собачка… — неуверенно произнесла Шеннон.

Собака зарычала, выражая свое несогласие.

Шеннон отступила назад, оглядываясь в поисках какого-нибудь оружия. Прямо перед ней лежал свернутый садовый шланг, но у нее было такое чувство, что эта жуткая зверюга сожрет и резиновый шланг к ней в придачу.

Шеннон сделала еще один шаг назад и уперлась лопатками в кирпичную стену. Она украдкой посмотрела вправо. До спасительной двери, ведущей в кухню, было пятнадцать бесконечных футов. Она не успеет.

Шеннон снова перевела взгляд на пса, который в упор смотрел на нее.

— Откуда ты, такой большой мальчик? — спросила Шеннон и поморщилась. Это прозвучало, как плохая попытка завязать знакомство. — Я что-то тебя не припомню.

Собака прижала уши и завертела головой. Только тогда Шеннон заметила зеленый ошейник. На нем было что-то написано, но от страха, сжимающего горло, Шеннон не могла разобрать букв.

Собака снова зарычала.

Девушка сделала шаг в сторону. Овчарке это явно не понравилось. Она низко опустила голову, продолжая рычать.

Сердце Шеннон замерло. Все поплыло перед глазами. Вот сейчас она умрет. Перебираясь поближе к Вашингтону, она стремилась сделать свою жизнь ярче. Но в понятие «яркая жизнь» она вкладывала совсем другой смысл.

Глаза защипало от слез. Шеннон бы помолилась о спасении, но ни одна молитва не приходила в голову. Она могла думать только о том, чего еще не успела попробовать в своей жизни. О том, что будет навсегда потеряно, если собака загрызет ее.

Она никогда не увидит подводный мир. Никогда не прыгнет с парашютом. Никогда не сходит на мужской стриптиз. Никогда не испытает безумной запретной любви.

— Если выживу, — прошептала Шеннон, — закручу с кем-нибудь роман!

Собака подняла голову. Шеннон приободрилась и продолжала говорить:

— Да-да, роман! Страстный роман с кем-нибудь, кто мне совершенно не подходит. — Ее голос, похоже, успокаивал собаку, и Шеннон стала развивать тему: — Он будет высокий, грубый и красивый. Он будет… настоящий бандит. Мужчина, которого мои родители возненавидели бы. — Шеннон медленно провела дрожащей рукой по лбу. — Есть такой среди твоих знакомых, дворняжка?

Животное безучастно смотрело на нее.

— Я проведу с ним одну ночь. Всего одну. И мы будем заниматься любовью, дико и страстно. — Шеннон опустила руку. — Ты мне дашь такую возможность, ведь правда? — Девушка едва слышно всхлипнула. Ее приводила в смятение мысль, что она пытается выторговать у собаки жизнь. И если завести роман — единственное, о чем она могла думать в момент истины, значит, давно уже пора его завести. Если, конечно, она выживет.

Ровер, или Фидо, или, что вероятнее всего, Киллер, присел на задние лапы и заскулил. Он вдруг перестал казаться таким уж страшным, и к Шеннон вернулось мужество.

Глубоко вздохнув, она отступила от стены. Собака среагировала моментально, ее задние лапы напряглись, и Шеннон в ужасе увидела, как овчарка прыгнула.

Это мгновение, казалось, длилось целую вечность, сожаление об утраченных возможностях снова вспыхнуло в душе Шеннон. Она вскрикнула, готовясь ощутить, как клыки зверя раздирают ее плоть, но почувствовала лишь, как огромные лапы уперлись в ее плечи, прижимая ее к стене.

С глухим звуком Шеннон ударилась головой о кирпич и чуть не потеряла сознание. Встряхнув головой, чтобы прийти в себя, Шеннон осознала, что собака не перегрызла ей горло, а просто прижала к стене, стоя на задних лапах.

В карих собачьих глазах читалось… беспокойство. Нет, не может быть! Тем не менее собака высунула язык и, похоже, вовсе не собиралась разрывать Шеннон на части. Она просто почему-то не хотела, чтобы девушка двигалась.

— Хорошая собачка, — прошептала она.

Собака лизнула огромным языком ее щеку, и Шеннон инстинктивно потрепала овчарку по косматому боку. Слюнявому псу это понравилось.

— Мальчик, вниз. — Шеннон постаралась, чтобы голос звучал дружелюбно и вместе с тем твердо.

Поразительно, но собака опустилась на землю и осталась стоять, виляя хвостом.

Почему же ей это раньше в голову не пришло?

— Сидеть!

Собака дала Шеннон лапу. Так, уже близко.

— Лежать!

Собака села.

Шеннон удивленно потерла затылок.

— Сидеть!

И снова пес протянул лапу.

Шеннон опустилась на колени и протянула дрожащую руку к голове собаки. Пес высунул язык, и девушка могла бы поклясться, что на его морде появилась блаженная улыбка, когда Шеннон почесала у него за ушами.

— А ты, оказывается, никакой не убийца, правда? Только притворяешься.

Собака потянулась мордой навстречу ласкающей руке Шеннон.

— И все-таки ты чей? — спросила она, пытаясь разобрать буквы на ошейнике.

Повернув ошейник так, чтобы можно было прочесть, она увидела надпись «НО ДРАХ» и номер телефона задом наперед. Наморщив лоб, Шеннон наклонилась ближе и попыталась понять, что же это могло значить.

Какой придурок мог назвать свою собаку ХАРД ОН? Естественно, это был мужчина. Женщина придумала бы что-нибудь получше.

— Бедняжка! — воскликнула Шеннон и взъерошила его густую шерсть. — Не хочешь зайти, песик?

Собака залаяла. Шеннон медленно, на случай если ее гость опять захочет прижать ее к стене, поднялась на ноги.

— Пойдем, я тебя чем-нибудь угощу. Потом я позвоню твоему хозяину и скажу ему все, что о нем думаю.

Шеннон осторожно двинулась вдоль стены в сторону крыльца. Собака пошла за ней, и они так и добрались до черного хода, неуверенно переставляя ноги шаг за шагом. Шеннон было неуютно, потому что ей пришлось повернуться спиной к своему гостю, но выбора у нее не было. Пес шел за ней по пятам.