Лера - Татьяна Волк

Был обычный зимний вечер. Хотя, судя по погоде, и слякоти под ногами мне сложно было отнести это время года к зиме. Я возвращалась домой с работы. Работаю я официанткой в кафе, поэтому вечер был мягко говоря поздний, а путь мой лежал через плохо освещенную улицу. Вдоль дороги были одноэтажные домишки, скрытые за высокими заборами. Где-то лаяла собака. А я торопилась поскорее выйти на более оживлённый перекрёсток, где за поворотом меня ждали мои родные многоэтажки.

Спрятала руки в карманы. Несмотря на то, что температура плюсовая, по крайней мере ещё утром градусник за моим окном показывал уверенное "+3", мои пальцы на руках всё равно зябли. А ноги спешили вынести из безлюдной улицы как можно быстрее. Я много раз ходила по Ленинской. Городок у нас провинциальный и что-то действительно кошмарное для нашего края так же необычно, как в последние годы снег зимой. Очень точно для этих мест подходит описание из американских криминальных передач: «Это был тихий спокойный город, в котором никогда ничего не происходит". По крайней мере с этих слов они начинают своё вступление, прежде, чем начать рассказывать про жуткое убийство и про семьи, в которых постоянно были скандалы, побои и прочие ужасы. Таким был и наш городок. В нём никогда ничего не случалось, но возвращаясь сегодня с работы, я чувствовала себя не в своей тарелке, пока шла по этой улице. Я не была параноиком, но, когда я проходила вдоль рифленого коричневого забора, мне показалось, что за мной кто-то следит.

Едва не подпрыгнула, когда рядом спустя минутную тишину громко залаяла здоровая собака. Она бросилась на забор, ещё больше напугав меня лязгом металла, а я выругалась про себя из-за своей разгулявшейся фантазии. Из-за этого глупого чувства, будто кто-то сверлит глазами мой затылок. И чуть не припустила наутёк, когда за моей спиной открылась калитка.

Из-за того, что ближайший фонарь был только возле перекрёстка, в полукилометре отсюда, мне плохо было видно кто это. Но мужская фигура мне показалась слишком внушительной, чтобы сохранять спокойствие. Я и так слишком накрутила себя. А заметив, что этот человек двинулся в мою сторону я только ускорила шаг.

— Лерка, ты идиотка! — твердила я про себя, пытаясь унять свои разбушевавшиеся не к месту нервы. Ну, подумаешь какой-то мужик решил выйти из дома на ночь глядя. Что в этом такого?

И ничего бы такого в этом не было, если бы я не заметила, что этот тип, несмотря на то, что я ускорила ход, точно так же зашагал быстрее, постепенно догоняя меня. Когда до перекрёстка оставалось метров триста я поняла, что надо бежать, но к сожалению, поняла это слишком поздно. Громила нагнал меня в четыре шага, и, резко заткнув платком, смоченным в какой-то гадости, рот, повалил на землю.

Я часто читала про изнасилования. Про похищения людей. Про то, что надо сопротивляться. Кричать. Или наоборот не злить насильника ещё больше. Но к сожалению, когда я с таким столкнулась в реальной жизни, я поняла, что совсем не была к этому готова.

Я проснулась в каком-то подвале. По крайней мере мне так показалось, потому что окон в помещении не было. На старом матрасе. Меня окружали выкрашенные в серый цвет стены. Краска местами давно облупилась. А чуть сбоку от меня за прозрачной полиэтиленовой шторой была небольшая ниша, обложенная плиткой. Белой и грязной.

С потолка надо мной свисала тускло светившая лампочка. Моя мама назвала бы такую лампочкой Ильича. Но её название меня сейчас меньше всего волновало. Вообще меньше всего тебя волнует название чего-либо, когда ты просыпаешься с дурной словно после похмелья головой в чужом подвале и запертой дверью. А она была заперта, я несколько раз подергала.

И это просто какой-то пиздец!

Конечно, если бы на мне сейчас ещё и одежды не было, то это точно был бы полный пиздец. Но по крайней мере я должна была быть благодарна тому, кто меня закрыл, что хотя бы просто свалил меня прямо на этот матрас в моей куртке и шапке с дурацким помпоном и явно не предпринимал попыток раздеть меня. Хотя я не знаю надолго ли это. Я опять выругалась, потому что слишком много передач про маньяков и насильников пересмотрела за свои девятнадцать лет. И это определённо сейчас не внушало мне оптимизма.

Хотелось свернуться калачиком и тихо скулить от ужаса. Потому что я понятия не имею, что меня ждёт. Но судя по всему совершенно точно, что ничего хорошего. Я в первую очередь пошарила по своим карманам в поисках мобильного телефона. Но конечно же этот предусмотрительный гад его выбросил. Оставалась надежда, что хотя бы где-то поблизости. Что моя мать будет меня искать. Что полиция прочешет окрестности. Но только ведь даже полиция начнет меня искать максимум дня через три. А за эти три дня со мной всё что угодно может случиться!

Я опять выругалась про себя и постаралась взять себя в руки. Может хоть за шторой удастся найти что-нибудь чем можно открыть дверь. Я не здоровый мужик. Во мне и роста-то всего метр шестьдесят пять. Выбить у меня её не получится. Да и открыть с помощью шпилек и ловкости рук я тоже не уверена, что смогу. Но попытаться-то стоит!

Отдернув штору, всё что я нашла это унитаз и умывальник. Не густо. Но если приспичит в туалет, хотя бы будет куда. Хотя я не уверена, что в ближайшее время рискну снять штаны в этой дыре. Мало ли в какой момент моему похитителю стукнет в голову навестить меня. И чего от него стоит ожидать? У меня нет денег. Мы с моей матерью живём только вдвоём и перебиваемся с копейки на копейку. Со своим отцом я давно не желаю знаться, но это скорее по причине того, что он спился, а не сказочно разбогател. То есть просить за меня выкуп придёт в голову только отъявленному идиоту. Красотой и умом я тоже особо не отличаюсь. Даже в школе перебивалась с четвёрки на четверку, и то если сильно повезёт, и не была особой любимицей учителей. Обычная фигура. Обычное лицо. Симпатичное, но не более. Обычные темно-русые волосы. Разве что глаза голубые. Но за это вряд ли кому-то придёт в голову травить меня клофелином, хлороформом, или чем-то ещё и тащить в сырой и грязный подвал.

Чёртов псих! Если бы не он, я бы сейчас была дома. В безопасности. А не билась в истерике, гадая кто и что со мной хочет сделать.

Не оставалось ничего другого, кроме как начать орать. Я надеялась, что меня услышит кто-нибудь с улицы и придёт ко мне на помощь.