Решающий момент Ржевской битвы - Александр Ильюшечкин

Новый, 1942 год многие солдаты вермахта на Восточном фронте встречали в привычном для себя состоянии — маршируя в походных колоннах. Однако марш этот вовсе не походил на победоносное шествие по захваченной территории, ставшее главным сюжетом германской кинохроники на протяжении последних нескольких лет, да и солдаты утратили былую фотогеничность: страдавшие от вшей, многие с обморожениями, в грязных бинтах, спешно утеплившиеся отобранными у местного населения валенками, рукавицами и прочими «элементами зимней амуниции», они представляли откровенно убогое зрелище.

Впервые за Вторую мировую войну десятки немецких дивизий, избегая полного разгрома, отступали, повсеместно бросая технику и вооружение, и отступлению этому не было видно конца. Длинные, едва различимые сквозь снежную пелену, серые колонны людей с измученными и безразличными ко всему лицами шагали на запад изуродованными войной дорогами мимо догоравших подмосковных деревень. Весь мир удивленно следил за тем, как под ударами Красной Армии рассыпаются на части и тают не знавшие доселе поражений грозные немецкие танковые силы, которые до этого никому не удавалось не только отбросить и раздробить, но и просто надолго остановить. Ощущение непобедимости военной машины и абсолютной безупречности германской военной идеи стало постепенно улетучиваться из умов миллионов ранее не сомневавшихся в этом людей.

Но одна интересная особенность декабрьских боев под Москвой бросается в глаза: окружение — это самый верный способ уничтожить крупные силы врага, отсекая его от путей снабжения и лишая их возможности отхода, но почти за целый месяц продвижения вперед советским войскам не удалось загнать немецкие части в мало-мальски крупный «котел». Не вдаваясь в тонкости военной науки, обыватель может объяснить это довольно просто: «Какая могла идти речь о попытках окружения немецких войск, когда они стояли в паре десятков километров от Москвы и судьба советской столицы, да и исход всей войны висели на волоске? Было нужно как можно скорее ударить всеми собранными силами и отогнать немцев от сердца страны, а после уже думать о каких-то окружениях». И, по большому счету, это мнение будет близким к истине, так как, заставив немецкие части отступить, отправив на тот свет и покалечив десятки тысяч солдат противника, превратив в металлолом сотни его танков и огромное количество другого вооружения, Красная Армия в конце 1941 года решила главнейшую на тот момент задачу — она отстояла Москву.

И именно в это время, когда из Ставки Гитлера отступающим на Восточном фронте войскам летели истеричные и абсолютно невыполнимые приказы в стиле «Ни шагу назад!», советский Генеральный штаб заканчивал разработку плана решающего наступления. Его целью стало ни много ни мало: закрепив достигнутый в декабре успех, разгромить главные силы вражеской группы армий «Центр» и, продолжив продвижение на запад, нанести немецким Вооруженным силам поражение, от которого они уже не смогли бы оправиться, переломив таким образом ход всей войны.

Это был план колоссальной игры на окружение, не имевший себе равных, итогом которого должен был стать полный разгром сильнейшей группировки войск противника. Гигантские «клещи» Калининского и Западного фронтов должны были сомкнуться в районе Вязьмы, отрезав пути отхода на запад для частей четырех армий противника. Северо-Западный фронт должен был продвинуться на еще большую глубину, перебить соединявшие весь центр Восточного фронта с Германией коммуникации западнее Смоленска, прикрыв тем самым процесс перемалывания немецких армий с запада. План был амбициозен и по своему размаху даже превосходил план советской операции «Уран», блестяще претворенный в жизнь под Сталинградом десятью месяцами позже. И если бы замысел советского Генштаба был реализован хотя бы в части, то это бы вылилось для вермахта в катастрофу, рядом с которой померк бы и бесславный декабрьский отход от стен Москвы.

Немецкая пехота перед посадкой в эшелоны. В начале 1942 года от поставок грузов по железнодорожной магистрали Смоленск — Вязьма зависела судьба почти 50 немецких дивизий.

Последствия успеха Красной Армии в этой битве трудно переоценить. При наиболее благоприятном для советской стороны сценарии развития событий после встречи ударных группировок двух фронтов из немецкой линии обороны вырывался огромный «кусок», быстро залатать брешь от которого протяженностью в 250–300 км было невозможно. Дальнейшее продвижение Красной Армии в западном направлении становилось неизбежным. В такой ситуации прикрывать район города Смоленск группе армий «Центр» было практически нечем, и его занятие советскими частями становилось лишь вопросом времени. В итоге после уничтожения немецких войск, окруженных на огромной территории от Ржева до Юхнова, Западный, Калининский и Северо-Западный фронты вышли бы к Белоруссии. И это могло случиться не осенью 1943-го, а уже зимой 1942 года! Столь крупный успех Красной Армии на центральном участке фронта по принципу домино должен был привести к краху вражеской обороны к северу и югу от района проводимой операции. И нашлось бы после столь сокрушительного поражения у немцев достаточное количество сил для группы армий «Юг», чтобы Ставка Гитлера решилась на летнее наступление к Волге и кавказским нефтяным месторождениям? Ведь после разгрома группы армий «Центр» противнику срочно пришлось бы отстаивать заново весь центральный участок фронта, на что неизбежно ушла бы львиная доля людских и материальных резервов.

Не стоило сбрасывать со счетов возможности гигантской массы немецких войск, которые предстояло «окружить, а затем пленить или уничтожить». Естественно, что еще во время смыкания за спиной советских «клещей» немецкие мобильные резервы в составе передовых боевых групп танковых и моторизованных дивизий стали бы этому активно противодействовать. Контрудары из «котла» и извне для восстановления положения, экстренная переброска всевозможных немецких резервов как из Европы, так и собранных по всему Восточному фронту, попытки наведения «воздушного моста» для снабжения окруженцев топливом, боеприпасами и продовольствием — все эти контрмеры противника были неизбежными. И от того, смогла бы Красная Армия, состоявшая в большей части из сформированных в сжатые сроки частей с малоопытным личным составом, со значительной долей устаревшего вооружения, с еще довольно слабой артиллерийской составляющей и не имевшая крупных бронетанковых соединений, выстоять под контрударами и закрепить достигнутый успех, зависело, прорвутся ли крупные силы немцев из окружения на запад или нет.

Построение одной из частей вермахта перед отправкой на фронт. После первых же боев от былой опрятности солдат не остается и следа.

Уничтожение лучших сил немецкой армии могло кардинально повлиять и на настроения и действия в рядах стран — союзников как самой гитлеровской Германии, так и СССР. Первые могли бы серьезно пересмотреть объемы военной помощи, ограничив поставки стратегически важного сырья и отправку на передовую новых партий «пушечного мяса». Для Великобритании и США успехи Красной Армии, в свою очередь, вызвали бы противоположную реакцию, послужив стимулом не только к увеличению объемов поставок по ленд-лизу, но, может быть, и к пересмотру сроков открытия пресловутого «второго фронта» в Европе. К тому же 7 декабря 1941 года Япония атаковала американскую военную базу Перл-Харбор, в результате чего в войну вступил столь мощный игрок, как США. СССР теперь мог не опасаться войны на два фронта, угроза которой теперь все в большей степени вставала перед самой Германией. Поэтому можно смело утверждать, что от того, заняли бы советские войска районы городов Ржев и Вязьма, отрезав силы 9, 3 и 4-й танковых и 4-й армий немцев от тылов, раздробив их и полностью уничтожив, в начале 1942 года зависело не только то, куда покатится и где остановится советско-германский фронт, но и то, как изменится весь расклад сил во Второй мировой.