Остров мечты - Джози Литтон

Для читателей, которые были так добры ко мне и вдохновили написать эту книгу. Для тех, кто, по их словам, засиживался далеко за полночь, читая одну из моих книг, у кого за чтением убегал кофе и оставалось недостиранным белье, и тех, кто, увлекшись моими романами, даже переставал считать дни до отпуска. Спасибо вам! Благодаря вам я улыбаюсь, смеюсь… Обещаю, что буду продолжать писать.

19 июня 1811 года. Лондон

Черт, как жарко!

Вообще-то Алекс любил жару. Сбросить с себя всю одежду на выжженном солнцем пляже и почувствовать, как золотистые лучи дневного светила согревают каждую клеточку тела, – что может быть лучше? Увы, все это в прошлом, и теперь казалось, что бездна отделяет его прежнюю жизнь от нынешней – в окутанной мраком Англии.

Хуже того, жара смердела. Запах двух тысяч обильно надушенных тел и сам по себе был отвратительным, но когда он смешивался со сладковатым запахом восковых свечей, горевших в серебряных подсвечниках и хрустальных канделябрах в бальном зале, становилось уж совсем тошно. Тяжелый дух так и лип к синим шелковым портьерам, украшенным геральдическими лилиями в честь знатных гостей – бежавших из Франции роялистов, чье присутствие в некоторой степени оправдало экстравагантную выходку принца-регента (Принни – так его здесь называли за глаза).

Высокие окна были открыты, но легче от этого не становилось – от воздуха, проникавшего в зал, пахло Лондоном и лондонской толпой. Лишь избранные (если только две тысячи человек можно назвать «избранными») получили долгожданные приглашения на открытие отреставрированного Карлтон-Хауса. Долгие недели люди из кожи вон лезли, стараясь всеми правдами и неправдами попасть сюда, а отвергнутые готовы были устроить настоящий бунт. Алекс с величайшей радостью отдал бы свое приглашение кому-нибудь из них, но, увы, такой возможности ему не представилось. Он должен был, к худу ли, к добру, находиться именно здесь по крайней мере еще несколько часов.

Атмосфера в Карлтон-Хаусе казалась столь угнетающей, что трудно было понять, что же здесь хуже всего – духота, вонь, шум голосов (все пытались перекричать друг друга) или грохот музыки; музыканты играли с совершенно невозмутимым видом, словно не замечали того, что в зале нет места для танцев. К счастью, Алексу все же удалось пообщаться с миловидной брюнеткой, подошедшей к нему в самом начале. Леди Элеанор Ламперт была весьма обеспеченной вдовушкой богатого лорда – тот женился на ней, едва она встретила свою семнадцатую весну. Самому же лорду в ту пору было уже за семьдесят, и он скончался шестью месяцами позднее. Скорее всего старик понимал, чем может закончиться такой брак. После смерти лорда по Лондону ходили слухи, что он ушел из этого мира, прижимая к себе родовое знамя на удивительно толстом древке.

Так что теперь леди Ламперт вовсю веселилась. Опасаясь потерять независимость, молодая вдова не торопилась вторично выйти замуж и, развлекаясь, проявляла осмотрительность. Она оказалась прекрасной любовницей, и Алекс с удовольствием проводил с ней время. Но одно дело, когда женщина прижимается к тебе, и совсем другое – когда она пытается войти в твою жизнь. Когда же это произойдет, не «если», а именно «когда», потому что Алекс решил, что непременно вступит в брак, – он будет уже в абсолютно ином мире. В мире, по которому сейчас ужасно тосковал. В Англии его надолго задержали лишь обязательства, но из них и состояла его жизнь. Поэтому не стоило сетовать на судьбу. Нынешняя жизнь – его собственный выбор.

К счастью, ему скоро предстояло уехать. Причем не только с этого мерзкого бала, но и вообще из Англии. Он выполнил свои обязанности – по крайней мере на время – и через несколько дней окончательно освободится.

Всего несколько дней… Даже не верится, что она ищет его совсем недолго, ведь кажется, что на поиски ушла целая жизнь. Она металась по Лондону, то и дело захаживала в его резиденцию и несколько раз оставляла там свои визитные карточки, на которые явно никто не обращал внимания. Не сразу она поняла, что, видимо, после первого же ее визита он приказал не пускать ее и не сообщать ей о его местонахождении. Ее щеки пылали, когда она вспоминала о том, как он с ней обошелся, но Джоанна была полна решимости. И даже не обращала внимания на переполнявший ее гнев. Она разыщет его. Он непременно ее выслушает. И поможет. У нее все получится. Потому что она не переживет неудачи.

Возможно, лорду Алексу Хаверстону Даркурту, маркизу Босуику, и в голову не приходило, что леди Джоанна Хоукфорт вооружена не только своим упрямством. Она не искала союзников в светском обществе и старалась держаться подальше от его представителей, но у нее было достаточно денег, чтобы купить столь желанное для многих приглашение (что она и сделала путем подкупа) и нанять человека, который следил за Даркуртом и докладывал ей обо всех его перемещениях. Узнав, что он отправился в Карлтон-Хаус, Джоанна поспешила туда же.

Впрочем, разыскивая его, она старалась делать вид, что вовсе не торопится. Давным-давно, кажется, совсем в другой жизни, мать обучила Джоанну языку веера. Его придумала какая-то очень умная испанка, и благодаря ей женщины могли переговариваться, не рискуя быть услышанными. «Хорошо бы еще становиться при этом невидимой», – подумала Джоанна, раскрывая великолепный веер из белого шелка, когда-то принадлежавший ее матери. Веер прекрасно подходил к шелковому бледно-зеленому платью Джоанны, оно, в свою очередь, подчеркивало красоту ее светло-карих глаз и блеск золотистых локонов. Впрочем, Джоанна раскрыла веер вовсе не для того, чтобы выглядеть получше. Веер придавал ей решимости, можно сказать, поддерживал ее морально. Родители Джоанны умерли, а с родственниками она давно не виделась, так что веер являлся ее единственным надежным союзником.

Джоанна на мгновение зажмурилась. А открыв глаза, поняла: она смотрит на мужчину столь невероятной красоты, что дух захватывало. Джоанна невольно залюбовалась им. Черты его лица напоминали лики античных изваяний, которые она видела в Афинах, где пять лет назад побывала вместе с Ройсом. Высокий лоб, на который спадала прядь черных как вороново крыло волос, правильной формы нос, чувственные губы и твердый подбородок – он походил на высеченного из мрамора бога.

Впрочем, ни один камень не был достаточно хорош для того, чтобы воплотить его образ. От него исходила необыкновенная жизненная сила – мужская сила, и Джоанна мгновенно это почувствовала. Сначала она видела лишь его профиль; когда же он, наконец, повернулся, заметила, что лицо у него бронзовое от загара, а черные брови похожи на крылья, распростертые над глазами, взгляд которых сразу же выдавал охотника.

В отличие от большинства мужчин, облаченных в соответствии с модой в невероятно пестрые костюмы, он был во всем черном – лишь на манжетах виднелись белые кружева. И эти кружева удивительным образом подчеркивали его мужественность. Высокий и широкоплечий, он был выше остальных мужчин, держался с непринужденной грацией. В зале собралось немало представителей знати, но всем им – в том числе пухловатому принцу и его друзьям, французским изгнанникам, – было далеко до него.