Книжный ниндзя - Эли Берг

* * *

Если бы жизнь Фрэнки была книгой, она озаглавила бы ее «Разочарование», в точном соответствии с тем кошмаром, какой представляла собой ее карьера, семья и, конечно, личная жизнь.

Будильник обвиняюще прозвенел, заявляя, что ей нужно было встать еще двадцать минут назад. Фрэнки вздохнула, перевернулась на бок и уткнулась лицом в потрепанный томик «Эммы», который засунула под подушку прошлым вечером, а потом прикусила губу от мысли, что сама она никогда не достигнет такого успеха, чтобы о ней написали книгу, да еще и назвали ее именем.

Но Фрэнки никогда не судила о книге по названию или по обложке. Она предпочитала оценивать роман по первой, открывающей его фразе – она и ее лучшая подруга Кэт называли это «рождением книги». В рождении «Эммы» Остин описывала мисс Вудхаус так: «красавица, умница, богачка, счастливого нрава, наследница прекрасного имения». Для сравнения – первая фраза матери после рождения Фрэнки звучала так: «она лысая и с большим носом, как у отца».

Фрэнки натянула одеяло на голову и погрузилась в слова на странице перед ней, не обращая внимания на то, что настало время «вставать и идти». Ее сердце исполнилось феминистской гордости от того, как Эмма на все реагировала с позиции «я слишком независимая и невероятно богатая для этой чуши». Она впитывала описания мистера Джорджа Найтли, тая от его прямоты и искреннего сочувствия Эмме. Последний раз на Фрэнки смотрели с таким сочувствием, когда парень из Uber Eats спросил, собирается ли она съесть всю эту пиццу сама.

Фрэнки знала, что сцена предложения руки и сердца уже близко, и крепко зажмурилась. Эта сцена была как хорошая шоколадка: она не могла решить, насладиться ли ее вкусом прямо сейчас или отложить на потом. Резкий звонок телефона немедленно разрешил дилемму за нее. Взяв его, Фрэнки увидела на экране имя матери. Закатив глаза, она нажала «игнорировать» и медленно вытащила себя из постели.

В поисках наряда, который легко собрать, она подобрала с пола и накинула просторное хлопковое платье. Выйдя из спальни, направилась к объекту своей гордости – книжной полке с тщательно рассортированными по цветам книжными обложками. Полка занимала всю стену гостиной; на ней хранились 172 самые любимые книги Фрэнки. Наверху стояли красные, дальше выстраивались оранжевые, желтые, розовые, фиолетовые, зеленые, синие, серые и, наконец, черные. Радуга из книг. Ее счастливый уголок. Она рассеянно провела пальцами по переплетенным в ткань томикам Остин, твердым обложкам Фаулера, по Бронте, а затем резко остановилась на книге с переплетом приглушенного зеленого цвета и с вытисненным на корешке названием: «Фрэнки Роуз». Осторожно вынув ее, словно готовую укусить змею, она открыла первую страницу.

Фрэнки захлопнула книгу и отшвырнула ее в другой конец комнаты. Схватив сумку, лежавшую возле дивана, и надев красные балетки, она выбежала из своей крошечной квартирки в Ричмонде.

* * *

Выкопав ключи со дна сумки, Фрэнки открыла дверь «Маленького книжного на Брунсвик-стрит», который служил ей вторым домом последние полтора года, все то время, пока ее мечты разбивались, а жизнь разваливалась на куски. Работа в книжном магазине спасла ее. Он напоминал ей о тех трех месяцах, которые она проработала в «Шекспир и Ко» в Париже, прежде чем вернулась и начала учиться в магистратуре по английской литературе в университете Мельбурна.

Свободная от ответственности (хотя ее три таксы могли бы возразить), Фрэнки наслаждалась тем временем: блуждала среди книжных полок, писáла и ела миндальные круассаны. То же чувство беззаботности окутывало ее каждый раз, когда она входила в книжный магазин. Ей нравилось наблюдать за людьми изнутри, словно смотреть с обратной стороны в калейдоскоп на любителей литературы, заглядывающих в красивые витрины магазина с кипящей жизнью Брунсвик-стрит. Ей нравилось, что ее окружают сильные женщины: Энджелоу, Этвуд, Адичи. А главное – ей нравилось работать со своей лучшей подругой, Кэт. Клод, муж Кэт, получил «Маленький книжный на Брунсвик-стрит» в наследство от своих дедушки и бабушки. Когда оказалось, что он – бухгалтер в маленькой юридической фирме, работающий допоздна и посвящающий все свободное время вязанию – не знает, что делать со вторым бизнесом, Кэт посетила гениальная идея: она будет продавать книги, а он – вести бухгалтерию. А когда она предложила работу Фрэнки, той не нужно было долго раздумывать, прежде чем сказать: да, да, да!

Их дружба, начавшаяся в те дни, когда они сочиняли любовные письма мистеру Дарси, вместо того чтобы делать алгебру за восьмой класс, осталась крепкой, несмотря на то что теперь Кэт, беременная первым ребенком, проводила субботние вечера вместе с Клодом за просмотром повторов «Национального вечера вязания» на «Нетфликсе», а Фрэнки, беременная вчерашней пиццей, проводила их на ужасных первых свиданиях. А уж сейчас, когда они каждый день находились в окружении литературы, обсуждая и читая книги (и, конечно, оценивая выбор их другими людьми), Кэт и Фрэнки были ближе, чем Горацио и Гамлет.

Фрэнки пробралась между полками и бесцеремонно швырнула сумку за стойку продавца. Включив посильнее кондиционер, она опустилась в кресло, закинула ноги на стойку и вернулась к потрепанному томику «Эммы». Едва она перевернула страницу, как звякнула входная дверь, и в магазин вошла девушка. Ее рыжие пушистые волосы развевались во все стороны, по лицу тек пот; на ней были ярко-розовый вязаный топ, черные штаны из лайкры и оранжевые кроссовки.

– Кэтрин, – кивнула ей Фрэнки, не опуская книги.

– Фрэнкстон, – сделала то же в ответ Кэт. Она присоединилась к Фрэнки, взяла себе «Джаспера Джонса» и приняла ту же позу, расположившись бок о бок с соседкой.

– Ты чего такая потная? – спросила Фрэнки.

– Утром было очередное занятие кей-поп-танцами – потрясающе, кстати говоря, – но у них сломался душ, а мне было лень идти домой переодеваться и потом тащиться сюда. Я решила, что если постою немного на улице, то высохну. Но забыла, что сегодня, блин, тридцать два градуса! К тому же все эти шмотки, которые мне вяжет Клод, совершенно не впитывают влаги. Посмотри, как с меня течет. Я как мороженое!

Кэт схватила Фрэнки и попыталась притянуть ее голову к своей мокрой груди.

Если Фрэнки была королевой свиданий, то Кэт – королевой тренировок. Начиная с балетного станка и заканчивая сомнительными танцами у шеста, Кэт влюблялась по очереди во все виды упражнений для поддержания здоровья, разочаровывалась в них и бросала, как Мариус – Эпонину. Это началось несколько лет назад, и сначала Фрэнки думала, что Кэт так увлеклась фитнесом потому, что хотела быть более здоровой, в лучшей форме; но в последнее время она размышляла, не вызвана ли такая страсть глубокой неуверенностью в себе. Раньше Кэт приходила в восторг от того, как люди провожают взглядом ее неприлично красивого мужа, но, может, ей самой начинало не хватать внимания?