Когда придет твой черед - Марина Серова

Ресторан «Веселая русалка» располагался в самом центре города Тарасова — на одной из маленьких уютных улочек исторического центра. Здание было старинным — когда-то в нем располагался Первый Купеческий банк, и тарасовские купцы — сплошь миллионщики, торговавшие рыбой, холстами и золотой пшеницей, — выстроили его на совесть. Надеялись, что банк будет служить верой и правдой много лет. Потолки в здании были высотою пять с половиной метров, лестницы мраморные, двери из мореного дуба, пережившего все революции и войны двадцатого столетия.

Октябрьский переворот отправил купцов в небытие. В красивом двухэтажном здании на улице Дорогомиловской прочно обосновались ревком, губком, реввоенсовет и прочие ужасы победившего строя. Потом райком партии оккупировал особняк на последующие пятьдесят лет — до тех пор, пока не случился новый переворот. Какое-то время здание занимали ушлые комсомольцы из бывших вожаков — открыли в особнячке первый кооператив по пошиву джинсов и печати цветных пакетов с изображением Моны Лизы и Аллы Пугачевой.

А потом пришел Серебряк.

Иннокентий Серебряков был вором в законе. Юные, молодые, а также зрелые годы своей жизни он провел в местах не столь отдаленных. Аккурат к перестройке Серебряк освободился и принял стратегически важное решение: разорвать порочный круг «зона — два месяца свободы — новая ходка». Серебряк огляделся и обнаружил, что хорошо жить можно и на родимой сторонке. Это если по-умному. Потому что родимая сторонка — то есть областной центр Тарасов — разительно изменилась со времени его последних вольных денечков перед последней отсидкой пятнадцать лет назад.

Тарасов больше не являлся «закрытым», как заколоченный гроб, городом, нашпигованным военными заводами, в котором достать стабилизатор от ракеты было проще, чем купить зимние женские сапоги. Нет, теперь город представлял собой гигантскую потребительскую воронку. И чтобы ее насытить, спешно создавались кооперативы по пошиву одежды, по производству обуви, по лечению зубов… и так до бесконечности.

Серебряк понимал — тот, кто станет стричь и брить всех этих золоторунных овец, сделается не только миллионером, но и фактическим хозяином города.

Проблема в том, что не один Иннокентий Васильевич был таким умным. Так что следующие десять лет своей жизни Серебряк посвятил войнам за власть. Его стараниями тарасовское кладбище украсилось стройными рядами мраморных надгробий, а также гранитными парнями в полный рост. Скульпторы с большим искусством создавали из камня кожаные куртки, золотые цепи и перстни дорогих покойников. А одно надгробие, из черного мрамора, представляло собой полноценный зад «Мерседеса» с лучистой эмблемой и «красивыми» госномерами «САН 666», так как убитого звали Саня, а делами он прославился такими, что, несмотря на относительную молодость, вполне годился в подручные самому Люциферу. В общем, Серебряк постепенно отвоевывал себе место под солнцем, не стесняясь в средствах и не страдая излишним гуманизмом. Разумеется, единовластным хозяином Тарасова, как мечталось поначалу, вор так и не стал, но все же выгрыз себе большой кусок пирога. Бывшие противники исчезали с шахматной доски один за другим — кто-то подставился под пулю или взлетел на воздух в любимом «мерине», кто-то не сумел приспособиться к новым реалиям и сел прочно и надолго… Серебряк оказался умнее многих — он своевременно осознал, по каким схемам работает государственная машина новой России, и занял в ней скромное место незаменимого винтика. Вор умел быть полезным, но при этом мог заставить себя уважать, он прекрасно знал, где заканчивается граница его влияния, и никогда ее не переступал, не лез в политику, дружил с кем надо… В общем, миллениум — зарю нового тысячелетия — Серебряк встретил бизнесменом, уважаемым в городе человеком. За эти годы Иннокентий перестал быть вором в законе. Серебряков обзавелся собственностью, женился — и не один раз, да и в общак платил от случая к случаю — только когда к нему напрямую обращался кто-то из старых друзей. Жены Иннокентия были все какие-то ненатуральные — сплошь силиконовые дуры, победительницы местных конкурсов красоты, которые Серебряков щедро спонсировал, жены эти скорее годились ему во внучки. Ну, то есть, если бы у Иннокентия Васильевича были дети, способные подарить внуков и внучек престарелому вору. Но в том-то и дело, что никаких детей у Серебряка не было. Иначе и не случилась бы эта неприятная история с завещанием.

Ресторан «Веселая русалка» принадлежал Иннокентию Васильевичу. В свое время он выжил оттуда ушлых комсомольских кооператоров, и за этот особнячок в историческом центре города Серебряку пришлось сражаться не меньше, чем за сервисный центр «Ауди» или ледовый дворец, превращенный в рынок. Так что здание это Иннокентий ценил — оно было материальным доказательством его жизненного успеха — и поэтому именно в нем решил отпраздновать свое семидесятилетие в кругу родных и близких. Таковых набралось сто пятьдесят четыре человека.

Восемнадцатого февраля ресторан был закрыт на спецобслуживание, о чем извещало объявление на стеклянной двери. Впрочем, прочесть его человеку постороннему все равно было невозможно — все подъезды к зданию ресторана перекрыли, а пешеходов вежливо, но твердо направляли на другую сторону улицы. Избранные счастливцы — гости Иннокентия Васильевича — проходили в ресторан сквозь строй мальчиков с короткими стрижками и через рамку металлоискателя. Но никто не был в обиде. Все прекрасно понимали, что дорогой именинник — человек непростой, и враги у него тоже непростые. Хотя к этому времени врагов у Серебряка, почитай, и совсем не осталось. Иннокентий Васильевич их попросту пережил (а некоторых и похоронил собственными руками), и теперь готовился встречать спокойную счастливую старость в достатке, уважении и в окружении любящих родственников.

Зал «Русалки» был оформлен, как предполагало название, в морском стиле — всюду сети, морские звезды, раковины и прочая экзотика. И веселая русалка присутствовала — помимо нарисованной на вывеске — стриптизерша из клуба, принадлежавшего юбиляру. Красивая дивчина, завернутая в рыбацкую сеть и почему-то с трезубцем в руке, как у Нептуна, восседала во главе стола рядом с Иннокентием Васильевичем и призывно сверкала глазами, в то время как законная супруга — очередная «Мисс Тарасов-2013» — была отправлена на дальний конец стола под крыло к престарелой сестрице юбиляра.

В теплом воздухе колыхались ветви пальм, доносились аппетитные запахи из кухни, и официанты уже готовились внести и водрузить на стол двухметрового осетра. Да будет вам известно, что именно эта рыбина красуется на гербе города Тарасова, так как являлась (вместе с воблой) основой его процветания году этак в тысяча восемьсот девяностом. Так что это была не просто закуска, а некий символ. Но попробовать осетра так никому и не довелось.

В свои семьдесят Серебряк вовсе не выглядел немощным старцем. Он был полным и свежим, и розовое лицо его прекрасно гармонировало с серебристыми волосами, уложенными в лучшей в городе парикмахерской. Элегантный костюм искусно скрадывал полноту, и на дальнем конце стола какой-то троюродный брат — военрук в отставке — завистливо крякнул: «Ну, Кеша, старый хрен! Чтоб я так жил!»