Галерейщица - Анна Илан

Как всё началось

Елена Владимировна не планировала умирать.

Не в принципе, но в ближайшее время — точно. Она, конечно, была недовольна своей жизнью, но вот так, некрасиво и глупо упасть в овраг и свернуть шею — однозначно не планировала.

День рождения Елены Владимировны совпал с этим, как его, тимбилдингом.

Что это за зверь такой, Елена Владимировна узнала не так давно, и если бы могла, то оградила общество от него. Ибо это штука в её понимании, выглядела неадекватно. Даже “Весёлые старты” и “Пионерская зорька” в далёком пионерском детстве были образцами здравого ума, в отличие от этого “тимбилдинга”. Да что там говорить! Пьяные конкурсы на её свадьбе имели больше смысла, чем это мракобесие.

Начальство побеспокоилась о своих рабах, в смысле сотрудниках. Чтобы заманить жертв, оно выделило для вызова Сатаны… тимбилдинга, конечно, тимбилдинга, большой комфортабельный автобус.

Корпоратив решили совместить с играми на природе, и всё ради любимых работников. Отбояриться — не вариант, жертвы уже посчитаны, а если ты еще и начальник, то идёшь во главе колонны.

Другими словами, как бы Елена Владимировна ни любила проводить свой День так, как хочет этого она. В данном случае её желания не учитывались, особенно ежели она и дальше собиралась получать зарплату начальника отдела.

А она собиралась. Привыкла. И планов было на следующую зарплату громадьё — она наконец почти накопила на нормальный фотоаппарат. Хобби у Елены Владимировны было такое — фотография. Любила она походить со своей “мыльницей”, пощёлкать ягодки-цветочки, пчёлок-тараканчиков и прочие пейзажи на досуге. А потом их выкладывать на известном ресурсе, правда, под ником, чтоб никто не догадался, что эти лопушки в росе запечатлела именно она, Елена Владимировна Алёшина. Там она звалась Евой. Евой Кадр.

Говорят, взрослые уже не мечтают. Неправда! Кто о шубах-машинах-квартирах, кто о продвижении по службе, но мечтают. А есть те, кто знает, что их мечты уже никогда-никогда не сбудутся: они мечтают быть другими. Трус — быть смелым и заваливать слона каждый раз, как гавкнет, толстуха — о, они все там стройняшки, красивые воображают, что они умные. Они не жалеют средств, чтоб достичь своей нереальной мечты: изучают программы коррекции фотографий, тренируются в поливании дерьмом ближнего своего и оттачивают навыки генерации пошлости. Со стороны непосвящённому этого не видно, вроде фотки и фотки, но потом, насмотревшись, ты тоже заражаешься этой атмосферой и начинаешь мечтать. А уж о чём, это зависит от тебя.

Елена Владимировна стала мечтать о крутом объективе, чтоб была возможность фотографировать мох. Наверное, дурацкая мечта, хватило бы камеры на телефоне, но не Елене Владимировне.

Здесь надобно было пояснить, что из себя представляла Елена Владимировна Алёшина.

В этот день ей исполнялось пятьдесят четыре года. Из этих пятидесяти четырёх, пятнадцать лет она пробыла замужем. Детей они с мужем так и не смогли зачать, доктора разводили руками — вроде оба здоровы, оба могут, но вместе не получается. Супруг решил попробовать делать детей на стороне и, как оказалось, очень даже успешно. Когда Елена Владимировна об этом узнала, оценила успех эксперимента по достоинству — незамедлительно собрала чемодан супруга и отправила экспериментальным детям отца, поскольку совершенно искренне считала, что дети должны расти в полной семье. Даже экспериментальные.

Она осталась совершенно одна в просторной двухкомнатной квартире. Совершенно одна. И вдруг… ощутила себя совершенно свободной и счастливой. Наверное, впервые за последние пятнадцать лет. Именно тогда, ощутив воздух свободы, она сделала себе маленькую татушку на лопатке и увлеклась фотографией.

На работе за глаза Елену Владимировну называли ведьмой.

Ну скажите кто, как не ведьма, походя заметит, что самое время забеременеть секретарю главного? Девице двадцать пять уже, самый возраст. Она возьми и забеременей. Только вот беда, девица-то не замужем, да и залетела она от начальника. Скандал был такой, что аж до генерального дошёл. Елена Владимировна что, она ж просто сказала, что пора, мол, часики и всё такое. Банальщина чистая. Совпадение.

А ещё, совершенно случайно, Елена Владимировна пошутила, что одному из начальников пора бы отдельный собственный дом завести. Так тот и помер. Наверное, от удивления, ведь у него аж три дома было, правда, оформлены они были на родню. Но таки завёл же он в итоге собственный отдельный домик? Завёл…

Поговаривали, именно поэтому дали Елене Владимировне во владение небольшой отдел с десятком работников, чтоб больше не награждала беременностью и отдельными домами ответственных менеджеров, старались держаться вежливо и от неё подальше. Однако с тимбилдингом отчего-то навстречу не пошли, не позволили ей отделяться от коллектива, наверное решили, что теперь всё, больше не наколдует, успокоилась.

Неестественно радостные крики двух деб… тимбилдеров резали слух.

Елена Владимировна поморщилась и отвернулась. Вдохнула, выдохнула и, чтобы не сказать гадость так и просящуюся на язык, отошла в сторонку.

К её удивлению, среди берёз обнаружилась тропинка. Когда-то та была щедро посыпана мелким цветным гравием, а сейчас заросла травой. Белого кролика там не было, однако Елена Владимировна всё равно ступила на эту таинственную дорожку, которая вывела её к небольшому холмику, посреди которого возвышался цементно-кирпичный постамент. На нём сохранились остатки гипсово-кирпичной фигуры пионера-горниста. Одной ноги у горниста уже не было напрочь, вместо неё розовел кусок кирпича и ржавая арматура, также отсутствовала часть руки и горна. Впрочем, проще сказать, что там осталось от скульптуры, ибо то, что это горнист, можно было только угадывать.

Елена Владимировна впечатлилась: памятник разрухе, усыпанный осенними жёлто-красными листьями. Сквозь поредевшие кроны деревьев пробивается солнечный свет. Атмосферно.

Елена Владимировна достала свой телефон и включила фотокамеру, не смогла удержаться. Уж как она не любила фотографировать на телефон, но тут фотоаппарата под рукой не было, а упускать этот свет и атмосферу было бы глупо.

Сделав десяток снимков горниста на фоне осени, Елена Владимировна пошла искать ещё чего-нибудь такого же символичного в этом заброшенном пионерском лагере и, увлёкшись поисками прекрасного, совершенно не заметила далеко не прекрасную яму.

На влажных листьях её ботинок заскользил, и она с коротким вскриком полетела вниз.

Вряд ли слышал кто-то крик Елены Владимировны. Искать её не кинулись ни тогда, когда все достаточно объединились в своей однозначной ненависти к тимбилдерам, начальству и богам, допустившим это издевательство, ни на следующий выходной день, ни потом, уже в начале рабочей недели.

Словно и не было никакой Елены Владимировны пятидесяти четырёх лет.

****

— Чувиха живая?