Турнир - Роман Глушков

Говорят: в конце концов правда восторжествует; но это неправда.

А. П. Чехов

Зона № 32, США, штат Орегон,

окрестности вулкана Маунт-Худ.

Ноябрь 2016 года.

Америка – страна больших возможностей…

…И больших разочарований! Хотя, конечно, тот факт, что все мы до сих пор живы, не позволял нам разочароваться в Америке окончательно. Она приняла меня и мой отряд не слишком гостеприимно, вывалив нам на головы массу неприятных сюрпризов, но мы давно привыкли к подобным потрясениям и потому не удивились. Главное, что не угодили с ходу в эпицентр очередной заварушки. По крайней мере, в Орегоне, куда нас зашвырнула нелегкая, боевые действия вроде бы не велись.

Впрочем, местное спокойствие очень уж сильно смахивало на затишье перед бурей. Почему я так считал? Да потому что, черт побери, мы снова очутились в аномальной зоне! А в двух предыдущих, где мы побывали до этого – Дубайской и Скважинской, – нам пришлось вдоволь намучиться и навоеваться. Так что и здесь, в Орегонской аномалии, мы рискуем умереть от чего угодно, но только не от скуки.

– Как же в вашей Америке холодно! – зябко поежившись, пожаловалась в очередной раз Шира Крамер. – А ведь еще сутки назад здесь было лето! Пускай не жаркое, но зуб на зуб у меня вчера попадал. А сегодня вы только гляньте!..

– Не вчера, – перебил я нашу новую боевую подругу, присоединившуюся к нам в Скважинске. – Не знаю, что произошло этой ночью. Но теперь я точно уверен: она длилась для нас не двенадцать часов, а как минимум – три месяца. Вон, погляди – и трава успела высохнуть, и листья с деревьев облетели.

Я указал в окно «Доджа» на растущие вдоль дороги клены. Сосны, ели и пихты, которых в орегонских горах было значительно больше, выглядели как прежде. Хотя я не удивился бы, если бы в аномальной зоне они тоже сбросили свои иголки. Или вовсе перекрасили их в какой-нибудь причудливый цвет.

– Хрен с ними, с листьями! Я вот боюсь, что вскоре тут снег повалит, а у нас с собой как назло ни тулупов, ни валенок, ни даже теплых подштанников, – заметил сидящий за рулем Бледный, глянув на небо, затянутое низкими серыми тучами.

– Зато у нас есть три ценных пакаля, – ответил я. – Не знаю, как ты, майор, но когда я думаю о них, эта мысль согревает меня получше шерстяных кальсон.

Обернувшись, я поглядел на трясущихся в кузове пикапа Крупье и Гробика. Пакали пакалями, а этим двоим теплое белье точно не помешало бы, пусть они и напялили на себя всю одежду, какая еще осталась у них в запасе.

– Э-хе-хе, – вздохнул Бледный. – Очень рад, босс, что вы полны оптимизма. Да только я бы на вашем месте не стал обольщался по этому поводу. Когда мы в последний раз видели Кальтера, у него в руках тоже были два не самых дешевых пакаля. И где он сегодня?

– Где Безликий сегодня, там все мы окажемся рано или поздно, – отмахнулся я. И, не желая обсуждать мрачную тему, обратился к аль-Наджибу, пристроившемуся на заднем сиденье вместе с Широй: – Так что вы можете нам рассказать, Демир-паша, насчет скоропостижно скончавшегося лета? Что именно сделали «серые»: ускорили ход времени или просто позволили нам выспаться на год вперед? Хотя, сказать по правде, лично я не чувствую, что этот долгий сон пошел мне на пользу.

– Для чего вообще может быть использовано ускорение времени? – пожал плечами шейх. Он успел поработать на «серых» и был уволен ими в Дубае за допущенную ошибку, после чего они приписали штрафника в качестве наказания к моему отряду. Отряду наемников под командованием полковника Родиона Грязнова, более известного миру как Грязный Ирод. – Разве изменится хронология событий кинофильма, если вы быстро промотаете вперед видеозапись? Скорее всего, здесь имеет место второй вариант. Нас просто вывели из игры на определенный срок, а потом опять выпустили на арену.

– И зачем, по-вашему, с нами так поступили?

– Хороший вопрос, полковник… Если обычно игра «серых» начинается в момент образования аномальной зоны, смею предположить, что все пакали в Орегоне за три месяца давно собраны либо квестерами, либо вольными искателями. В связи с чем мне на ум приходит только одно объяснение: нам поручат разгребать последствия отгремевшего здесь турнира.

– Не скажу, что меня огорчает такая грязная работенка, – отозвался Бледный. – Хотя, конечно, все зависит от цены. Но если за уборку трупов «серые» тоже хорошо платят – что ж, тогда я снова в игре!

– Вы забыли одну мелочь, – добавила Шира. – Мы до сих пор не выяснили, что за чертовщина здесь творится. И раз связи до сих пор нет, значит, эта дрянь еще не прекратилась, ведь так?

– Наверняка, – подтвердил я, памятуя наш опыт участия в прошлых играх. – И дрянь эта, если следовать логике «серых», должна быть покруче той дряни, с которой мы воевали в Скважинске.

– …И которая всех нас однажды все-таки прикончила, – напомнила Крамер о том, о чем я и так вспоминал с содроганием чуть ли не ежеминутно, поскольку это случилось совсем недавно. Или, вернее, не случилось – это был тот вариант нашего будущего, который аннулировали «серые». Что, однако, не помешало ему сохраниться у меня в памяти как свершившемуся жуткому факту.

– Твою мать!.. – внезапно выругался Бледный и ударил по тормозам.

– В чем дело, майор? – поинтересовался я, когда машина остановилась.

– Посмотрите вон туда, босс! – Одной рукой он указал налево, а другой поспешно вынул из кобуры пистолет. Глядя на майора, я проделал то же самое, хотя не наблюдал в указанной стороне никакой угрозы. Обычное фермерское поле, засаженное яблонями. Из приметных деталей – разве что привязанное к крестообразному столбу большое пугало, оставшееся здесь с лета. Правда, на полях, мимо которых мы уже проехали, нам такие еще не попадались, но там их могли просто-напросто вовремя убрать.

– С каких это пор ты стал бояться соломенных чучел? – с усмешкой поинтересовался я, однако пистолет назад не спрятал.

– Где вы видите чучело, босс?! – удивился в свою очередь Бледный. – Да это же прибитый к кресту жмурик, только сгнивший!

– Неужели? – Я присмотрелся получше. Ну да, если включить воображение, можно и впрямь принять фермерское пугало за распятый на кресте истлевший труп. Как, впрочем, и наоборот – принять настоящий распятый труп за обычное пугало.

Бледный был моложе и глазастее меня, так что я не стал с ним спорить. Но если он прав, надо бы пойти и проверить, что за дикие судилища устраиваются в этих краях. Если казненного не похоронили, а выставили напоказ, значит, это было сделано в назидание тем, кто мог пойти по его стопам, что бы он там ни натворил.

– Съезжай на обочину, – велел я Бледному, – и айда глянем на твоего Мудрого Страшилу.

Бледный свернул с проселка и остановил «Додж» у кромки поля, возле крайнего ряда яблонь. Отсюда до цели было совсем недалеко – шагов тридцать. Если это действительно мертвец, те, кто его убил, поступили практично: не стали тратить силы на сооружение распятия, а прибили свою жертву к уже торчащему в поле столбу. В противном случае они вкопали бы его не в поле, а на дорожной обочине.