Чертово колесо - Андрей Кивинов

Расплатившись с таксистом, Марина запоздало пожалела, что не воспользовалась услугами частника. Запрошенная сумма явно не соответствовала покрытому расстоянию. Правда, за двадцать минут поездки шофер своей болтовней сумел отвлечь ее от мрачных мыслей — и на том спасибо…

Попрощавшись с говорливым водителем, Короткова окинула взглядом высокое здание Главка. В перспективе уходящего дальше проспекта виднелся Смольнинский собор, его купол в этот утренний час весело общался с солнцем, где-то поблизости взвыла тревожная сигнализация, люди спешили по своим делам — каждый в коконе своих собственных проблем. Когда-то и она являлась частью этого огромного людского муравейника, но теперь, после неспешной размеренной жизни в небольшом городке, вся эта суета немного давила.

Отправляясь в Питер, Марина с самого начала чувствовала себя не в своей тарелке, но другого выхода в создавшейся ситуации она просто не видела.

Короткова открыла массивную дверь, поднялась по ступеням, подошла к стойке, за которой стоял молодой человек с погонами сержанта милиции. Он вопросительно на нее уставился.

Короткова приветливо улыбнулась:

— Скажите, Любимов у вас еще служит? Георгий Максимович?..

— Он из какого отдела?

Марина растерянно пожала плечами:

— Не знаю. Из уголовного розыска.

— Уголовный розыск большой, дамочка!..

Марине пришлось совершить небольшое путешествие в глубины памяти, впрочем, оно оказалось недолгим — работа бывшего мужа никогда ее особенно не интересовала:

— Раньше он убийствами занимался.

Сержант кивнул головой:

— Вот это другой разговор! Значит, из второго убойного. Сейчас поглядим…

Он подвинул к себе засаленный журнал, пролистал несколько страниц.

— Так, Любимов Георгий Максимович. Есть такое дело.

Сержант набрал местный номер из четырех цифр.

— Это с проходной беспокоят. Тут с Любимовым хотят пообщаться… Женщина…

Он повесил трубку.

— Сейчас спустится.

Когда до встречи с бывшим супругом осталось не более минуты, в голову Марины снова полезли мрачные мысли.

Максу показалось: засунь он пальцы правой руки в песок, они и то гнулись бы лучше. Гипс уже сняли, но былая подвижность конечности еще не восстановилась. Его это безумно злило, и первый приступ раздражения начинался с утра, во время похода в сортир. Мало того — временная однорукость, как назло, совпала с концом квартала, когда вал разнообразной писанины буквально захлестнул отдел.

Виригин вложил в правую руку шариковую ручку, пытаясь адекватно приспособиться к новым физическим реалиям, — странно, но в гипсе получалось лучше. Буквы то растягивались почти в линию, то наползали одна на другую, словно в дымину пьяные военнослужащие, пытающиеся держать строй. Дело продвигалось медленно и никак не тянуло на оформление служебного документа. С ненавистью глядя на онемевшие пальцы, Макс отложил авторучку. Жора Любимов, который сидел за соседним столом, наблюдал за мучениями коллеги с сочувствием:

— Аутогенную тренировку не пробовал?.. Говорят, помогает.

Виригин поднял вверх руку, в который раз попытался заставить пальцы двигаться.

— Еще как пробовал! Но они, — Макс кивнул в сторону растопыренных пальцев, — чихать на это хотели. После гипса не шевелятся, хоть режь. Придется разрабатывать.

— Ну, тогда остается последнее, испытанное веками средство… — Жора безуспешно попытался скрыть иронию.

Виригин заинтересованно следил, как его бывалый коллега отодвинул ящик стола, достал оттуда граненый стакан и медленно, разбив движение на несколько этапов, поднес его к губам.

— Рекомендую, Макс. Стакан — он всему голова!

Виригин оглядел пыльную емкость с розовым ободком (похоже, эту отметину оставил портвейн «Три топора») и скептически заметил:

— Так и спиться недолго!

— А кто сказал, что туда надо водку наливать?.. — удивился Любимов.

Макс победно продемонстрировал левую руку:

— Ничего, пока этой обойдусь.

— Вольному — воля… Кто ж твои каракули разбирает? — Жора разочарованно убрал стакан обратно в стол.

Кивнув в сторону пухлого уголовного дела, Виригин с трудом подавил зевок:

— А кто их вообще читает?..

Этот содержательный диалог был прерван телефонным звонком. Жора снял трубку:

— Любимов слушает… Женщина?.. Сейчас подойду.

После ухода коллеги Макс поупражнялся писать левой рукой, после чего углубился в чтение свежих министерских приказов. В этот интимный процесс весьма некстати вмешался замначштаба Егоров, который материализовался в кабинете с толстым делом в руках. Открыв папку, он раздраженно ткнул пальцем в листок:

— У тебя что здесь написано?!

— Как что? План работы по делу. — Виригин мельком взглянул на документ.

— На каком языке?!

— Я иностранными не владею, — пожал плечами Виригин.

— Тогда сам прочитай! — Егоров положил перед опером дело.

Макс трижды пробежал глазами по тексту, но результаты оказались плачевными — писанина относилась к раннему периоду его упражнений левой рукой. Он мужественно попытался разобрать свои же каракули, меняя расстояние до предмета. Егоров недовольно наблюдал за этими маневрами.

Так ничего и не разобрав, Виригин, сощурившись, посмотрел на подполковника:

— У меня, Сергей Аркадьевич, со зрением что-то. А очки все никак не купить.

— А как другим такое читать?! — взвился Егоров. — Глаза ломать?!

— Кому другим?.. — насупился Виригин.

— Мне, например!

Виригин пододвинул папку начальнику штаба:

— А другим и не надо. Не положено. — Он ткнул пальцем в оттиск штампа с грифом «Секретно».

Егоров раздраженно поскреб фолиант, хотел что-то сказать, но в сердцах махнул рукой и выскочил из кабинета. «Штабная культура» в угрозыске прививалась плохо. Если честно — никак не прививалась!..

Нельзя сказать, что появление бывшей жены вызвало у Жоры радость. Чувство, которое он испытал, больше смахивало на досадное удивление — слишком много плохого пришлось пережить обоим в свое время. И хотя история их отношений осталась в прошлом, неприятный осадок не исчез.

Миновав вахту, Любимов подошел к женщине:

— Ты?!

— Тебя и не узнать. С бородой… — Марина оценивающе оглядела бывшего супруга.

Настроение у Жоры резко испортилось, появилось смутное ощущение тревоги — вряд ли эта женщина приехала сюда, чтобы полюбоваться на его бороду и предаться ностальгическим воспоминаниям на тему «Когда мы были молодыми». Во всяком случае, в себе он такого желания не обнаружил.