Необыкновенная жизнь обыкновенного человека. Книга 2, том 1 - Борис Яковлевич Алексин

Борис Алексин

Необыкновенная жизнь обыкновенного человека. Книга 2, том 1

Часть первая

1 — железнодорожная станция Шкотово

2 — квартира начальника станции Лозицкого

3 — железнодорожная водокачка

4 — железнодорожные казармы и общежития, в одном из них — Красный уголок

5 — воинские казармы (жили партизаны, японцы, американцы)

5/1 — ОлУВК; вторая квартира Я. М. Алексина; с 1925 года — РК ВКП(б) и ВЛКСМ

5/2 — до 1925 года пустые; с 1925 года — Шкотовский райисполком

5/3 — до 1925 года пустые; с 1925 года — Шкотовская райбольница,

амбулатория и роддом

5/4 — до 1925 года здание Госказначейства, с 1925 года — сберкасса

5/5 — клуб с. Шкотово

5/6 — школа-девятилетка с. Шкотово

5/7 — загс

5/8 — с 1925 года Нарсуд

6 — райотдел ОГПУ

7 — крестьянские дворы, дом Писновых (первая квартира Я. М. Алексина)

7 а — аптека (дом П. Я. Пашкеева)

7 б — баня китайская (платная)

7 к — до 1925 года Шкотовская амбулаторная больница; с 1925 года — районный трест «Дальлес»

7 л — китайские лавочки

7 м — дом Михайловых

7 х — харчевни китайские

8 — корейские фанзы, дом П. Я. Пашкеева, в котором жила его семья и Е. П. Пашкеева, в замужестве — Алексина

9 — электростанция

10 — до 1925 года школа II ступени, с 1925 года — школа крестьянской молодёжи

11 — до 1925 года — 6 и 7 классы школы-девятилетки, с 1925 года — Комитет крестьянской взаимопомощи, там же с 1925 года — третья квартира Я. М. Алексина

12 — церковь (была закрыта)

13 — лавка кооператива

14 — до 1925 года — школа I ступени; с 1925 года — четыре класса школы-девятилетки (начальные, дополнительные)

15 — до 1925 года — волисполком, с 1925 г. — изба-читальня

Глава первая

Итак, на шестнадцатом году Борис Алёшкин в конце концов поселился в доме своего родного отца. Мы уже описали в предыдущей главе его путешествие из Кинешмы до села Шкотово. Оно было трудным, наполненным самыми разнообразными неожиданностями и приключениями, но закончилось всё-таки благополучно, и его новая, которая уже по счёту, семья, теперь уже, кажется, по-настоящему родная, встретила его радостно и приветливо.

Своими первыми же шагами он сумел снискать любовь и расположение мачехи, знавшей его и любившей ещё с младенчества. Очень быстро сошёлся он и с ребятишками, и если старшую — Люсю он покорил привезёнными книжками, и, прежде всего, теми, которые и у него считались наилучшими — это «Новый швейцарский Робинзон» и «Принц и нищий», и в которые она уткнулась сразу же, как только их увидела, то братишек — Борю младшего и Женю он прельстил рассказами о своём путешествии и умением изготовлять всяческие мальчишеские забавы-самоделки: луки, самострелы, ружья, сабли и т. п.

Через несколько дней мальчишки не отходили от него ни на шаг, а он, в свою очередь, не успев завести друзей из сверстников, охотно проводил время с ними, ежедневно организуя увлекательные прогулки по сопкам, находившимися в сотне шагов за казармами Шкотовского гарнизона.

Одновременно он и сам с большим удовольствием знакомился с окружающей его обстановкой и природой.

А знакомиться было с чем!

Здесь всё выглядело не так, как в России. Другие, самые разнообразные растения, другие животные, птицы и даже насекомые. Но особенно необычным было население: по своему поведению, обычаям оно совсем не походило ни на темниковских, ни на кинешемских горожан, ни на крестьян средней России.

Как мы знаем, Борис отличался большой любознательностью и даже просто любопытством, а поэтому очень скоро знал и о селе Шкотово, и об окружающем его новом животном и растительном мире гораздо больше, чем знали многие из его сверстников, живших здесь дольше, чем он.

Чтобы представить себе, каким ему тогда представлялся Дальний Восток, и в частности Шкотово, познакомимся с его письмом к дяде Мите, отправленным через три месяца после его приезда к отцу. Вот это письмо:

«21 августа 1923 года.

Дорогой дядя Митя! Сегодня получил твоё письмо и спешу тебе на него ответить. Во-первых, прости меня, что я тебе так редко пишу, ведь это только второе письмо с тех пор, как я приехал. Ты просишь меня написать о здешней жизни вообще. Опишу её по порядку: начнём с населения. Конечно, главной частью населения здесь являются люди жёлтой расы, т. е. китайцы и корейцы. Село, в котором я живу, довольно порядочное, а всего одна только русская лавка (да кооператив недавно только открылся, уже при мне), а остальные — китайские. Если же ты или кто-нибудь из истых кинешемцев попадёт на здешний базар, то, по всей вероятности, он вообразит, что попал в китайские владения: до того здесь всё окитаёзилось. Вообще, начиная с Омска, всюду появляется такое множество китайцев, что даже неловко становится, а в этой прославленной Чите — так лучше и не говорить! Вторая часть населения — это малороссы (хохлы), большинство которых сами не знают, как и когда они сюда попали, это почти все здешние крестьяне. И третья, самая маленькая часть, — русские, бежавшие, в основном, из Петрограда и Москвы во время «переворота».

Природа здесь восхитительная, проживши почти целое лето, я увидел столько нового и интересного в области ботаники, зоологии и минералогии! Деревья здесь почти все чем-нибудь отличаются от российских. А ты бы посмотрел, какие здесь великолепные бабочки, так прямо ах, да и только! Есть бабочки величиной почти в четверть листа бумаги, пауки — с хорошую сливу или небольшое яблоко. Только змей вот очень много и почти все ядовитые.

Сопки или горы бывают до полутора вёрст в вышину, но такие от нашего села довольно далеко, около 20 вёрст, прямо же около нашего дома есть сопка так сажен 300–400 в вышину, я на неё часто лазаю. А с противоположной стороны дома, верстах в двух или полутора, залив. До настоящего моря от нас 6 или 7 вёрст. Да и залив-то этот не маленький: поперёк восемь вёрст.

Теперь ты просишь меня написать об ученье, сейчас напишу.

Мне представляется три выхода: 1) это пятая группа здешней школы второй ступени, сюда я могу попасть