Под флаг адмирала Макарова - Герман Иванович Романов

Герман Романов

Под флаг адмирала Макарова

Пролог

— Да, плохи ее дела, полгода протянет еще, и то вряд ли. А вот с головушкой у нее совсем плохо — таких в былые времена юродивыми именовали, а сейчас кончеными психопатками…

Последнее слово не сказано — выплюнуто с нескрываемым сарказмом и брезгливостью. Стоящий у окна уже немолодой мужчина хмыкнул — тридцать три года врачебной деятельности принесли защитный налет жизненного цинизма. А иначе никак — если принимать близко к сердцу проблемы «больных», то лучше немедленно уходить из врачебной практики. Потому что иначе умрешь раньше срока от инфаркта, или «тронешься» умом, и сам станешь пациентом психиатра. Вон, как эта дура, которая его стала допытывать, кем он хотел стать в детстве.

— Адмиралом, да кем еще — как у нее рожа вытянулась от моих слов. Дура-дурой, а выглядит прилично, и деньги немалые имеются. Что раньше-то не лечилась — а теперь поздно. Но тысяч сто легко заплатит, у нее перстни на пальцах на полмиллиона потянут, причем каждый. Был бы историком или ювелиром, то назвал бы точную цену. Королева Марго, не иначе!

Андрей Андреевич рассмеялся, вспомнив, как в юности зачитывался историческими романами — на дворе стоял «застой», и «роман-газета» расходилось по рукам. Вот тогда он и пристрастился к произведениям Пикуля, что вроде свежего глотка воздуха были. С другом Вилей зачитывались в школе — раздобыть новую книгу считалось неимоверной удачей. Однако стоило окончить «альма матер», как наступили другие интересы — в стране началась «перестройка», он поступил в медицинский институт, который окончил в последний год существования СССР, когда все жители нутром ощутили, что страна начала распадаться, причем окончательно и бесповоротно.

— Адмирал так адмирал — о чем только в детстве люди не мечтают. А вот говорить ей это не стоило — еще будет эта полоумная баба надо мной смеяться. Да и Валька тоже мечтал быть адмиралом, вот только стал нотариусом, сделки оформляет, прохвост. Но также как и я уже ни о чем не мечтает — все надоело, ушла юность безвозвратно…

Андрей Андреевич тяжело вздохнул — грех жаловаться, он последние десять лет заведует гинекологическим отделением в частной клинике, и доход изрядный пошел, за двести «штук» ежемесячно. Вот только прибыль не радовала — мог себе много позволить, другим на зависть, но уже было неинтересно. В «лихие девяностые» радовался таким деньгам, но не сейчас — к 57 годам стал законченным циником — в деньги и людей не верил, в любовь тем более. Ничего не поделаешь, издержки профессии — потому и не женился до старости. Ведь кто-то, а врач-венеролог лучше всех разбирается во всех проявлениях «чистой и верной любви».

— О, Виля подъехал, пора идти — хоть «старый-новый год» нормально отметим. А то встретили мерзостно…

Андрей Андреевич хмыкнул, вспоминая, как тушили загоревшуюся от фейерверка дачу. Он быстро надел дубленку и норковую шапку. И, выйдя из кабинета, небрежно бросил молодящейся секретарше, своей давней пассии, что терпеливо выжидала в своем «бальзаковском возрасте», когда он ей сделает предложение «руки и сердца»:

— Я прибуду завтра, Мария Александровна. Приятно вам провести время, но у меня, к сожалению, дела.

Не удержался от «шпильки», благо в кабинете была врач из его отделения — женщины о чем-то переговаривались, постоянно сплетничали — такова их природа. И, не дожидаясь ответа, видя очаровательную физиономию, которая в мгновение стала «кислой», словно зубы разжевали лимон, быстро выскочил из приемной. И уже вальяжно, неспешно, как и полагается пусть небольшому, но начальнику, пошел вниз по лестнице. Автоматическая дверь тихо раскрылась — створки уползли в ниши — он с нескрываемым наслаждением вдохнул холодного воздуха.

Привычно осмотрелся по сторонам — давно замечал, что за последние два года его родная страна изменилась, причем непонятно в какую сторону. Чувство безнадежности и отчаяния вызывало у людей необъяснимую агрессивность к окружающим, но в то же время появилось четкое понимание, что весь мир скоро изменится.

И хорошо бы не до лунного ландшафта после ядерной войны, а то уже есть такие нерадостные перспективы!

— Как живете-можете? Насмотрелись, поди, на то самое место, что дает возможность неплохо «зарабатывать» себе на жизнь, если только тест ДНК «терпила» не удосужился провести?

Дверца «иномарки», новенькой «китаянки», благо под санкции и запреты они не попадали, перед ним предупредительно раскрылась. Старый приятель выглядел жизнерадостным, и можно было понять пожилого ловеласа — чудом уберег свои весьма приличные финансы от постановки на немаленькие алименты. Сошелся тут с девицей на старости, а та постаралась взять его на «пузо». Но нарвалась на «тертого калача» — попытка затянуть ЗАГС и прописаться в двухуровневой квартире не удалась. По судебному иску, после проведения всех формальных процедур, молодой маме посоветовали искать на роль «отца» появившегося на свет ребенка другого мужчину, уже настоящего кандидата. «Алиментный бизнес», право слово!

Так хочется воскликнуть следом за бессмертным Марком Туллием Цицероном — о темпора, о морес!

— Иди, знаешь куда со своими подколами — если бы не я, платил бы ты ежемесячную госпошлину в карман сей ушлой мамочки. Или шестьдесят тысяч у тебя лишние? Я ведь договорился, и экспертизу подделали!

— Семьдесят пять, у меня легальный доход триста «кусков»…

Машинально ответил приятель, и тут с нескрываемым удовлетворением Андрей Андреевич увидел, как посерело прежде румяное лицо Вили, что принесло ему чуть ли не физиологическое удовольствие. Но растягивать минуту «отплаты» за сожженный этим «вредителем» дачный сарай не стал — а то «Карлыч» и так не на шутку перепугался. Как юрист он прекрасно понимал все возможные последствия от проведения повторной экспертизы ДНК.

— Да шучу я, шучу, сам смотрел — там твоим отцовством и не пахнет. У вас к тому же вторые группы резус положительные, а у ребенка третья отрицательная. Мог бы сам сразу понять, что тебя «разводят» и на «слабо» берут, бестолочь, а не метаться в панике!

— Разыграть решил, за сарай в «ответку», — рассмеялся юрист, на щеки снова вернулся румянец. — Садись, поедем — коньяк ждет! Ремень пристегни, а то опаздываем немного!

Машина тронулась рывком, Виля очень любил быструю езду — давил на газ, мастерски обгоняя легковушки. Ему бы гонщиком быть по жизни и в ралли участвовать — ловок, ничего не скажешь. Приятель, небрежно держа руку на руле, неожиданно произнес:

— Ко мне сегодня какая-то чокнутая приходила, в нехилом таком прикиде и с «гайками» на лям. Спросила, кем я хотел быть в жизни, — Виля хохотнул, —