Одно идеальное лето - Пейдж Тун

* * *

– Появятся синие птицы над…

– Мам, мы едем не в Дувр, а в Дорсет, – перебиваю я, прежде чем она успевает допеть припев «Белых скал Дувра».

– Я знаю. Мне что, и спеть нельзя?

Она делает вид, что обиделась.

– Сосредоточься лучше на рисовании, – поддразниваю я.

Она ухмыляется, и я улыбаюсь с переднего пассажирского сиденья в ответ.

– Будет здорово! – восклицает мама, нащупывая переключатель автомобильного радио.

Я понимаю, что она вот-вот настроит попсовую радиостанцию «Харт», и быстро вмешиваюсь. Проклятие, на таком расстоянии от Лондона уже не ловит «ИксФМ»!

– Айпод? – с надеждой предлагаю я.

– Ну давай. Что угодно, лишь бы создать тебе летнее настроение.

– Я и так в летнем настроении, – заверяю я, подключая свой новый MP3-плеер, подарок от родителей на недавний день рождения.

Мама бросает на меня пристальный взгляд и продолжает смотреть на дорогу.

– Я понимаю, ты расстроена из-за Лиззи, но все равно можно прекрасно провести время. К тому же ты сможешь начать готовиться к университету.

– Угу.

Начинает играть песня «Овер» группы «Портисхэд».

– Ради бога, Элис, мне сразу хочется резать вены! – протестует мама. Я не реагирую. – Серьезно, – добавляет она. – Что-нибудь повеселее. Пожалуйста!

Я вздыхаю, но повинуюсь. Из динамиков начинает звучать «Холидэй» Мадонны.

– Уже лучше! – Она снова начинает подпевать.

– Ма-ам, – со стоном протягиваю я. – Не забывай о своем призвании.

Она смеется:

– Какое умное слово для подростка. Впрочем, ты ведь поступила в Кембриджский университет.

– Университет в Кембридже, не Кембриджский университет, – в который раз поправляю я. На самом деле я поступила в Англия Раскин, но мама каждый раз умалчивает об этой детали, когда рассказывает про меня друзьям.

– Все равно это большое достижение, – отвечает она, и я не спорю, довольная, что родители мной гордятся. Мама снова затягивает:

– Холидэй!

Говорят – если не можешь одолеть, присоединись. Что я и делаю.

Моя мама – художник. Она рисует маслом абстрактные пейзажи и дополняет их другими материалами: металлом, камнем, песком. Она долгие годы пыталась добиться успеха, и хотя ее последнюю коллекцию удалось неплохо продать, основным добытчиком в нашей семье все равно остается папа. Он работает бухгалтером в Лондоне и будет приезжать в Дорсет по выходным. Сейчас середина июля, и мы пробудем здесь до конца августа. Мама планирует провести эти шесть недель в работе над новой коллекцией, которая, к ее восторгу, будет выставлена в сентябре в очень крутой галерее в восточной части Лондона.

Я же изначально согласилась на такую долгую поездку, потому что с нами собиралась поехать моя лучшая подруга, Лиззи. Она уезжает учиться в университет в Эдинбурге, и мы обе опечалены предстоящей разлукой. Последние несколько лет мы очень тесно общались, но всему приходит конец. Мы представляли долгие, ленивые летние деньки на шезлонгах в саду или поездки на пляж на маминой машине. Но у мамы Лиззи, Сьюзан, недавно нашли опухоль в груди, и она оказалась злокачественной. Это стало для всех огромным шоком, и я до сих пор в ужасе от испытаний, выпавших на долю подруги и ее близких. На этой неделе у Сьюзан операция по удалению опухоли, а потом ей предстоит химиотерапия – разумеется, Лиззи осталась, чтобы быть с ней рядом.

– Какая красота! – восхищается мама. Я смотрю в окно на проплывающие мимо зеленые холмы. – Смотри! Это дикие лошади? – Она не дожидается ответа, впрочем, я и не знаю. – Ты могла бы взять несколько уроков верховой езды. А еще неподалеку от нас есть замок. До него можно доехать на настоящем паровом поезде из Суонеджа.

– Я знаю. Ты уже говорила.

– Здорово, правда?

– Ага, – без энтузиазма отвечаю я. Было бы здорово. Если бы с нами поехала Лиззи. Надеюсь, с ее мамой будет все хорошо…

– Может, ты тут с кем-нибудь подружишься, – с надеждой предполагает мама, не замечая моих переживаний.

– Мне не восемь лет, – с кривой улыбкой возражаю я.

– Знаю, но тебе тут понравится.

Похоже, мама пытается убедить в этом скорее себя, чем меня.

Мы снимаем домик в уединенном месте. Он построен из кремового камня, и стена из сухой каменной кладки закрывает маленький зеленый садик на заднем дворе. Возле входа стоит на солнце скамья, и я уже вижу, как буду сидеть и читать здесь книги из моего списка по английской литературе.

В доме уютно и чисто – недавно сделан ремонт. Мама включает чайник и достает из сумки-холодильника молоко, а я сижу за кухонным столом и изучаю инструкцию, оставленную хозяевами.

Моя мама – высокая, худая, со светлыми волосами до плеч и зелеными глазами. Я пошла в папину породу. Пониже ростом, с длинными, очень темными, почти черными волосами. Глаза – зеленые, как у мамы, но немного раскосые. Моя бабушка по папе была китаянкой. К сожалению, она умерла до моего рождения.

– Там написано, чем тут можно заняться? – спрашивает мама, ставя передо мной чашку чая.

– Ты мне сама уже почти все рассказала. В той стороне можно погулять по красивым скалам. – Я указываю в противоположном от главного входа направлении. – А если пойти туда, можно дойти пешком до паба, – снова указываю рукой.

– Звучит многообещающе. Может, пойдем туда, пообедаем, а потом вернемся домой смотреть телевизор?

Мы отправляемся в паб на машине – идти сил нет, хотя мы и провели три часа пути на автомобильных сиденьях.

Соседняя деревушка очаровательна. Домики из известняка, с оконными рамами, покрашенными в оттенки зеленого и голубого, и море, виднеющееся за холмами. Мы поднимаемся по ступеням паба. На улице стоят серые каменные столы и скамейки с видом на море, и мы решаем сесть снаружи, но сперва заходим внутрь, чтобы все разведать и заказать еду.

Я почти сразу замечаю его – парня, работающего за стойкой. Высокий, с прямыми черными волосами до подбородка и серебряным колечком в правой брови. Он наливает пиво и смотрит вниз, но как только он поднимает взгляд, его темные глаза сразу встречают мои. БАХ! Знаю, звучит безумно, но мое сердце словно выскакивает из груди и врезается в незнакомца.

Он снова опускает глаза, наполняет пивной бокал до краев и относит, не уронив каким-то образом ни капли, мужчине средних лет в другой конец бара. По спине пробегают мурашки. Мама приводит меня в чувство.