Наёмница: любовь и две личины Элоизы - Анна Кривенко

Элоиза

Мозолистая ладонь Шкопфа обрушилась на аристократическое породистое лицо пленника, оставив на его губе внушительный кровоподтек и рассеченную кожу. Его голова дернулась в сторону, по красиво очерченному подбородку потекла струйка алой крови.

Я грубо выругалась себе под нос, проклиная этого тупого головореза за излишнюю жестокость и неуемную жажду крови.

- Говори, богатенькая псина, где золото из твоей кареты??? Оно ведь было еще час назад!!!!

Пленник высокомерно вздернул лицо, тряхнув красивыми каштановыми локонами, спускающимися до плеч, и дерзко посмотрел мучителю в глаза.

- Я ничего не скажу! – бросил он и смачно плюнул бандиту в лицо.

Плевок метко влетел Шкопфу в физиономию, и он тут же побагровел от накатившей ярости. Он вытащил из-за пояса кривую саблю, которую украл из особняка какого-то южанина, и без раздумий замахнулся на дерзкого аристократа.

Я знала, что вмешиваться в это дело было смертельно опасно: Шкопф – огромный волосатый верзила с полным отсутствием мозгов в своей маленькой голове – мог в запале выпустить кишки любому, кто подвернется ему под руку.

Но в то же время я не могла спокойно смотреть, как этот убийца отнимет жизнь у представителя знати, которых я однажды поклялась защищать ценой своего существования.

Я выскочила из укрытия с криком:

- Шкопф, постой! Не кипятись!!!

Багрового цвета свирепое лицо повернулось ко мне, а рука, занесенная для удара, так и осталась угрожающе висеть над головой дерзкого аристократа.

- Не вмешивайся, Пантера! – взревел верзила, выплевывая слова перекошенным ртом. – Тебя это не касается! Это мой пленник, и я могу делать с ним все, что захочу!!!

- Если ты убьешь его раньше признания, то Савель потеряет прибыль, и тогда тебе крупно влетит!!! Ты же не хочешь навлечь его чертов гнев??? Успокойся! Вспомни Баннки…

При упоминании имени недавно погибшего товарища Шкопф резко остыл и начал опускать саблю вниз. Мое сердце бешено стучало, руки слегка подрагивали, подозрительно отсвечивая голубоватым сиянием.

Проклятье! Светлая магия рвется наружу от волнения! Ее не должны заметить!

Но округлившиеся глаза пленника уже изумленно смотрят то на мои ладони, которые я тут же прячу за спиной, то на прикрытое маской лицо.

- Шкопф! Савель зовет, срочно! – слышится звук снаружи, и верзила насуплено прячет саблю за пояс.

- Последи за ним, Пантера! – бурчит он мне и выходит прочь из затхлого полутемного помещения, а я остаюсь наедине с пронзительными синими глазами аристократа, смотрящего на меня с вызовом и львиной долей презрения.

Я ежусь под его осуждающим взглядом, но стараюсь больше ничем не выдать своего смущения. Это даже удивительно, что на меня так остро воздействуют его эмоции, потому что я обычно более хладнокровна и всегда держу спину прямо…

Может, я слишком впечатлилась его красотой? Парень у нас попался до одури смазливый: тонкие черты лица, красиво очерченные губы, которые немного припухли от удара Шкопфа, прямой аккуратный нос, а глаза – синие, как небо в грозовой день, от одного взгляда которых хочется стать меньше, незаметней, пригладить несуществующий локон на виске и поправить складки отсутствующего на себе платья…

Да уж! Совсем уже рехнулась! Ощущаю себя, как двадцатилетняя девчонка на балу!

Я присела на ворох сена в углу и уставилась в никуда. Пленник со связанными сзади руками полулежал на грязном полу, но после ухода Шкопфа слегка подтянулся и присел, с трудом превозмогая очевидную боль в ноге.

Я нахмурилась. Только сейчас обратила внимание, что его лодыжка неестественно вывернута, и меня накрыло странное неприятное чувство сожаления. Я снова удивилась своей неожиданной чувствительности сегодня, но потом решила, что это снова работа моей старой клятвы, в которой я пообещала быть верной слугой всякому знатному человеку королевства Элевейз, если только он не был негодяем и предателем…

Посмотрела на выход. Шкопф, похоже, пока еще не собирался возвращаться, поэтому я быстро поднялась и подошла к аристократу поближе. Он, надо отдать ему должное, даже не вздрогнул, когда я присела около него, хотя выглядеть я должна была грозно: черная одежда наемника-убийцы, облепившая тело плотной тканью, черная маска, скрывающая все, кроме глаз, такие же черные, как смоль волосы, собранные в пучок на макушке, и в них воткнуто излюбленное оружие неуловимых истребителей -заколка-игла с отравленным концом.

Когда же я потянулась к его ноге, парень слегка напрягся и, похоже, решил отметить презрительным плевком и меня.

- Не кипятись! – бросила ему я. – Я просто хочу проверить, что с твоей ногой…

Он вдруг недоверчиво скривился, собираясь, наверное, сказать что-нибудь презрительное, но я уже пробежалась пальцами по его ноге, и парень резко побледнел.

Вывих! Я так и знала! Дело-дрянь! Надо вставить сустав обратно.

Я задумалась, а потом сняла с шеи черный платок и скрутила его в жгут.

- Возьми это в рот, - приказала я, - чтобы ты мог молча стерпеть боль…

Аристократ вытаращил на меня свои умопомрачительные синие глаза, а потом презрительно усмехнулся.

- Сперва калечите, а потом… лечите??? Ну и головорезы нынче пошли – прямо-таки святые через одного!

Я проигнорировала его язвительность и засунула ему жгут в рот насильно. Он хотел его выплюнуть, но я уже схватила его лодыжку, поэтому он сперва замер, а потом взвыл.

К счастью, все прошло быстро – не даром меня научил своему делу дядюшка-костоправ Алексий. Сустав вправила обратно, потом вытащила изо рта пленника платок и им же крепенько замотала его лодыжку. Кстати, ноги у него были красивые, изящные, хоть и не лишенные крепких мышц. Этот парнишка, выглядевший еще юнцом лет двадцати пяти, был прямо-таки образчиком яркой  аристократической красоты. Наверное, по привлекательности даже венценосных перещеголял. Может даже краше принца будет…

Ой, меня что-то не в ту степь несет!

Давно со мной такого не случалось, лет с двадцати. А тут в мои тридцать два снова нагрянуло… Старею…

Послышался шорох за дверью, и я подскочила на ноги. В какой-то момент испугалась, что Шкопф сейчас снова нагрянет рубить красавчика саблей, поэтому быстро шепнула:

- Ты лучше его не провоцируй, если еще жить хочешь…

- А я буду жить? – мрачно уточнил пленник, на что я еще более тихо добавила:

- Возможно. При благоразумном поведении…

Но шум неожиданно прекратился, поэтому мы снова остались вдвоем.