Тиоли - Анна Гринь

Где дракон, там и вода, где вода, там и дракон.

Поговорка

Подстилка в сарае еще с ночи пропиталась водой. Дождь просачивался сквозь дыру в потолке и лужей растекался по полу. Наверное, стоило передвинуть мой кусок циновки подальше, но я не сделала этого.

Хозяин умер неделю назад, и для нас всех исчезла хоть какая-то надежда на спокойное будущее. Придет рассвет, нас отведут на рынок и продадут. Уверена, не разом, по одному или группами. Сначала Джена и Донга, как сильных мужчин, пригодных для работы. Затем Аи, Бию и Джи — самых красивых женщин нашего хозяина. И последним наступит черед Дандан и малышей Хэй и Тао.

Продадут ли меня?

Я криво ухмыльнулась и постаралась не разбудить близнецов кашлем.

Уж лучше умереть, чем вновь сменить владельца.

Сколько их было за последние пять лет? Память удерживала три имени, но я ведь почти не помнила ничего, кроме этих пяти лет. Прежняя Тиоли, от которой мне осталось мало воспоминаний, несмотря на возраст, кажется, старалась бороться и сопротивляться, но потом привыкла.

Почему «кажется»? Да потому что каких-то пять лет назад я жила не здесь.

О том времени я старалась не вспоминать и даже никому не рассказывать. Плакала ночами, мечтая хоть на час оказаться в родном городе, в родном времени, но никому не говорила. Боялась. Не поверят, не поймут…

Как меня звали тогда? И было ли это на самом деле? Не приснилась ли та, другая, жизнь маленькой девочке-ноби? И кто знает ответы?

Впервые очнувшись здесь, я перепугалась так, что несколько дней просто не могла ни разговаривать, ни двигаться. Даже думать не получалось. Тело было чужое, но саму себя я осознавала той, прежней.

Потребовалось несколько недель, чтобы я поняла: вернуться назад не удастся. После этого я перестала горевать. Зачем? Это не помогало справляться с трудностями.

Иногда с кривой ухмылкой я вспоминала книги, что читала дома. Как много доставалось тем, кто оказывался в прошлом. Они становились знатью с карманами, полными золота. Какая глупость! Нереальная глупость.

Или это я такая невезучая?

Расспрашивать о себе было странно, да и мало кто что-то знал о той Тиоли, в тело которой я угодила. Кое-что выяснила, копаясь в воспоминаниях девушки, но и она удерживала в голове мало.

Своими родителями она считала крестьян-ноби, что обрабатывали землю и выращивали рис. Их имен память девушки не сохранила. Даже лица мне не удалось вспомнить. Единственное, что я знала точно, — умерли они от какой-то болезни, сгорели за три дня, когда Тиоли не было и десяти. И тогда ее продали в первый раз.

По правде говоря, если бы не старушка Киао, вряд ли Тиоли смирилась бы с этой жизнью, но женщина быстро впихнула в ее голову и покорность, и страх, и понимание. Сбежать? Это невозможно. Браслеты рабов не позволят уйти далеко. Убить господина? Зачем? Новый будет еще хуже. Как тот господин Зедонг, что едва не сделал меня своей игрушкой. Второй господин… Его хорошо помнила я настоящая.

Тогда Киао взялась уже за меня. Она предупредила о господине и его наклонностях. Я хотела жить и потому стала тряпичной куклой: ни эмоций, ни сопротивления, ни капли жизни. Зедонг пару дней походил кругами, но я не кричала, не сопротивлялась, и он меня не тронул, нашел куда более строптивую жертву.

С тех пор я старалась сохранять то, чему меня научила Киао. Даже удары палкой по спине сносила молча, не давая хозяевам шанса заметить мою слабость.

Последний господин был добр к нам. По-своему, конечно, но добр. Мы все любили его, как могут любить ноби того, кто кормит их и не продает.

А теперь все закончилось…

Простуду я подцепила почти сразу. Мое тело будто знало, что еще одну смену владельца я не переживу. Слишком слабая, слишком худая… Физическая работа? Я могу ее делать, но с мужчинами не сравнить. Для полей или дома нужны сильные женщины, а не такая девчонка, как я.

Так что лучше умереть. Все лучше.

— Зихао… — позвала я паренька, что сжался на циновке напротив.

Мой голос вышел хриплым и тихим.

— Тинг?

У последнего господина меня звали так. Хозяина удивило мое необычное и странноватое имя, и он дал мне другое, более подходящее, на его взгляд.

— Что с тобой, Тинг? — Мальчик встал и подошел. Сесть решился не сразу, лишь осмотревшись и убедившись, что за нами не наблюдают.

В сарае были и чужие ноби. Как и везде, где держат рабов на рынке для продажи.

— У тебя есть нож? — очень тихо спросила я.

— Ты что! — Мальчишка тронул меня за плечо. — Тинг, не смей. Это глупо. Ты должна быть благодарна за жизнь, которую тебе только какое-то чудо бережет. Другая на твоем месте давно умерла бы.

— Глупый, — я улыбнулась потрескавшимися от жажды губами, — я не собираюсь себя убивать. Только хочу отрезать волосы.

Мальчишка облегченно выдохнул, кивнул, вынул из тайника короткий кинжал и принялся пилить мою косу.

Киао учила меня: не привлекай внимания, не выделяйся, не давай повода обратить на себя взор. В группе рабам лучше, чем когда одного из них замечают.

Рассвет наступил удивительно быстро. Нас подняли с подстилок, пересчитали и заковали в цепи. Мои кандалы на ногах ужасно давили, но я держалась. Падать нельзя, иначе остальным придется волочь меня прямо так, в бессознательном состоянии.

«Не падать, на толпу не смотреть, плечи не расправлять», — напомнила я себе.

Время шло медленно, за рабов торговались, перекатывая на языке суммы. Хотелось улыбнуться: за меня не дадут и трех монет. Вряд ли вообще продадут. И тогда сын бывшего владельца или прикажет выстегать меня плетьми, чтобы развлечь себя в особо грустный день, или устроит травлю злыми собаками. Или…

Мужчин продали быстро. За женщин торговались с упоением, не стесняясь рассматривать. Стариков и детей скупил какой-то землевладелец, искавший ноби подешевле. И вот дошла очередь до меня и Лан — девочки, лишившейся руки из-за раны в плече.

Торговец решил сначала разделаться с девочкой, которую было продать сложнее, а уж потом приступить ко мне. Как и ожидалось, малышку Лан никто не купил, и ее отправили в клетку на задний двор.

Когда ее тащили туда, она смотрела на меня, но не звала. Знала, как и я, что не могу смотреть на нее. Скорее всего через четверть часа и я окажусь рядом с ней.

А что потом? Нас пустят на разогрев бойцовым собакам? Или затопчут лошадьми, чтобы насладиться зрелищем крови?

Я усмехнулась, когда меня выволокли вперед и стали описывать.

Знаю, что не вышла ни ростом, ни весом, ни даже красотой. Кожа да кости. Даже на себя прежнюю не похожа. Темные волосы, желтоватая, как у всех азиатов, кожа. И только глаза выделяются на фоне остальных. Светлые, золотистые. Таких я ни у кого не видела. Да и сама бы не знала, что у меня такие глаза, если бы не Киао, однажды бросившая мне в лицо вопрос о злых духах.