За двумя кладами погонишься... - Татьяна Дихнова

В которой с трудом найденный дом сопротивляется покупке (на радость оцелоту), героиня знакомится с населяющей особняк семьей, включая призрака и домового, а дракон выдает ряд инструкций по расследованию трагической смерти владельца столь желанной жилплощади

Солнечным майским утром я, мурлыча под нос невесть откуда взявшийся незатейливый мотивчик, фланировала по своей половине домика в городке Ауири при Высшей Академии Магии, в которой мне осталось выдержать всего-то два экзамена для успешного окончания второго курса, и беседовала с бегающим за мной по пятам ручным оцелотом Фарькой. Его светлая, цвета чайной розы, шерсть, лишь на морде, лапах и хвосте более напоминающая корицу, блестела в лучах бьющего в кухонное окошко солнца, радуя взор и улучшая мое и без того прекрасное настроение. Не так давно в Академии Магии произошло зверское убийство преподавателя, а я, не без посторонней помощи, нашла виновного и, согласно условиям немного нестандартного завещания покойного, получила шестьдесят тысяч марок. Моим напарником, точнее, руководителем и мозговым центром расследования был нелюдимый дракон-оборотень, уже несколько сотен лет проживающий в заточении на берегу реки неподалеку от городка, и так как в его положении деньги были совершенно не нужны, делиться мне не пришлось. Потратить же честно заработанный гонорар я собиралась на домик в столице, о котором мечтала всю свою сознательную жизнь, и как раз вчера, после месяца упорных поисков, я внесла залог и подписала договор. Мое хорошее настроение обусловливалось именно предвкушением жизни в достаточно скромном трехэтажном особнячке на берегу канала Дэннире. Фасад, а вместе с ним и парадное крыльцо выходили на личную пристань, у которой на воде покачивалась небольшая лодка. В светлый холл с резной лестницей можно было попасть и по суше, с боковой улочки. Именно этим способом пользовались все домочадцы, оставляя вход с канала в качестве декорации. Увидев этот домик, я влюбилась с первого взгляда и уже обнаружила в гостиной уютный подоконник, идеально подходящий для посиделок в дождь.

— Фарь, когда мы переезжаем? — отвлекшись от пения, лукаво поинтересовалась я у не слишком-то довольного происходящим оцелота.

Его вполне можно было понять — буквально через три месяца после рождения Фарьку привезли за город. В лесах, окружающих Ауири, он нашел много друзей, с которыми мой оцелот мог целыми днями носиться на свежем воздухе, и уже два года Фарь наслаждался свободой, которую я из-за своей прихоти в одночасье вознамерилась у него отнять.

— Фрых, — только и ответил мне зверек, затем, усевшись в проходе на кухню, парировал: — А когда мы завтракаем?

— Скоро, — фыркнула я в ответ и швырнула в него плюшевую мышку, имевшую обыкновение время от времени игриво подскакивать.

Минут через двадцать конфликт оказался совершенно исчерпан, мы с оцелотом вдвоем расположились за столом на кухне и с аппетитом поглощали пищу. Выполняя неосторожно данное себе обещание, уже месяц я прилежно готовила, старательно избегая перекусывать на ходу бутербродами, и сегодня на завтрак предлагалась яичница с беконом и зеленью, горячие круассаны, вишневое варенье, кофе и никогда не покидающие наш стол сыр с молоком. Мы уже опустошили сковородку и управились с половиной круассанов, когда почтовый ящик коротко звякнул, сообщая, что пришло письмо. Обмакнув кусочек выпечки в варенье, я запахнула халат и, жуя по дороге, отправилась выяснять, кому же я понадобилась в столь неурочный час. Сами посудите — одиннадцать утра солнечного, теплого, да еще и выходного дня. О каких делах может идти речь?

Облизав липкие от варенья пальцы, я залезла в ящик и вытащила письмо. Оказалось, меня потревожил адвокат мсье Энниля, владельца дома моей мечты. Странно, вчера мы договорились, что они сообщат, когда будут готовы документы, а это должно было случиться не раньше чем через полдюжины дней. По выработавшейся за последнее время привычке мгновенно заподозрив неладное, я вскрыла конверт. Так и есть! Почему все всегда идет не так? Неужели хозяин дома, мсье Надаль Энниль, не мог подождать дюжину дней, перед тем как отойти в мир иной? Ненадолго перестав ругаться, я дочитала короткий текст. Кроме сообщения о сем воистину трагическом факте в нем содержалась просьба прибыть завтра днем для всестороннего обсуждения сложившейся ситуации.

Вернувшись за стол, я отломила половинку кусочка сыра и мрачно вопросила у жующего увлеченно оцелота:

— А что нам обсуждать? Договор подписан, залог внесен... ну подумаешь, одна из сторон скоропостижно скончалась, мелочь, в сущности.

— Мы не пе'еез'аем? — радостно подпрыгнул зверек.

— Завтра видно будет. Заканчивай завтракать, и пойдем прогуляемся, — терзаясь недобрыми предчувствиями, велела я.

На следующий день, как и просили, ровно в три часа, я вошла в холл адвокатской конторы и подошла уже к знакомой мне секретарше.

— Добрый день, Оленна. Мсье Роже Массу просил меня подойти к трем.

Бегло пролистав записи, девушка улыбнулась и кивнула:

— Да, все верно. Сейчас сообщу адвокату о вашем приходе.

Оленна, встав, скрылась за одной из дверей, а я в ожидании присела на кресло и, взяв со стоящего неподалеку столика сегодняшнюю газету, принялась изучать последние столичные новости. Нужно же иногда вводить себя в курс происходящего вокруг, а то за последний месяц я редко интересовалась чем-то кроме свежих поступлений домов на рынок недвижимости Теннета и книг в библиотеку Академии Магии. По диагонали проглядев первые два разворота, я сделала вывод, что жизнь в столице течет на удивление мирно и у газетчиков явный кризис. Когда же я перешла к следующей странице, распахнулась дверь с улицы и в холл, громко переговариваясь, вошли четверо.

Впереди, рассекая могучей грудью воздух, словно корабль волны, шагала дородная ухоженная мадам среднего возраста, облаченная в наряд, претендующий на последний писк моды, хотя для моего наметанного глаза было очевидно, что куплен он в одном из дешевых магазинов на окраине столицы. Прическа посетительницы возвышалась примерно на пол-ярда над ее головой, радуя глаз цветом зрелого баклажана. На буксире, крепко ухватив за рукав, дама волокла не уступающего ей телесами юношу чуть старше меня. Несмотря на то что мужчины плотного телосложения меня никогда не привлекали, вошедший понравился мне с первого взгляда — высокий блондин с волосами цвета спелой пшеницы и каре-зелеными глазами, с не очень довольным выражением взирающими на окружающий мир. Одет он был в изрядно помятые светлые брюки и свободный бежевый джемпер, явно купленные там же, где и облачение его предположительной матери. На пару шагов позади шла молодая девушка, являющая со своими спутниками разительный контраст. Начать хотя бы с того, что она была высокой, очень стройной, даже худощавой, с точеными чертами лица, на котором застыло откровенно несчастное, но вместе с тем упрямое выражение. В руках вошедшая комкала тонкий кружевной платок, стоивший больше, чем весь гардероб мамы с сыном, наряд же ее вызвал у меня завистливый вздох. Это платье точно было приобретено в одном из самых дорогих бутиков Теннета, причем принадлежало к последним веяниям столичной моды. Под локоток девушку поддерживала пожилая женщина в скромном платье экономки, которой она почти наверняка и являлась. Ее густые, но уже поседевшие волосы были уложены в безупречный пучок, а на морщинистом лице выделялись пронзительные серые глаза, неодобрительно буравящие спины впереди идущих.