Цветы из огненного рая - Сара Ларк

* * *

На этот раз собирать факты для книги мне тоже помогали друзья и те, кому я отдавала текст на вычитку. Я благодарю Клару за переводы с французского и информацию о военной технике, а Фатиму – за то, что поделилась своим знанием португальского языка. Литературный редактор Мелани Банг-Шредер дала мне ряд ценных советов, технический редактор Магрит фон Коссарт работала не только тщательно, но еще и с головокружительной скоростью. Решающую поддержку оказали Джоан Пузкас и Анна Коц, и, конечно же, моим героем остается Бастиан Шлюк, лучший агент всех времен!

Разумеется, я благодарна всем остальным сотрудникам издательства «Люббе» и агентства Шлюка, успешно продвигавшим эту книгу на рынке. Особо хотелось бы упомянуть Кристиана Штеве из отдела лицензирования, который сделал Сару Ларк известной во всем мире! Я очень рада тому, что смогла познакомиться со своими испанскими читателями – благодаря многочисленным акциям, организованным издательством, выпускавшим мои книги в этой стране.

Хочу поблагодарить также работников книжных магазинов, расставляющих мои книги с большим вкусом и на самых видных местах, так что я сразу нахожу их, к своему огромному удовольствию! Отдельная благодарность тем читателям, которые делятся своими впечатлениями, после того как им удается побывать в описанных мною уголках Новой Зеландии. Я очень счастлива оттого, что помогаю вам открыть для себя эту замечательную страну!

– Доброе утро, господин учитель!

Тридцать пять учеников в возрасте от шести до четырнадцати лет дружно поднялись с деревянных скамеек, хором приветствуя вошедшего в класс учителя Бракеля.

Бракель окинул взглядом их лица. На протяжении последних недель занятий не было, но тем не менее многие дети все равно не выглядели отдохнувшими, а, напротив, казались очень усталыми и изможденными. Неудивительно: наверняка дети поденщиков и крестьян на осенних каникулах занимались сбором урожая. Бракель знал, что они от рассвета до заката ползали по распаханным полям, выкапывая топинамбур. Детям малоземельных крестьян приходилось чуть легче, так же как и детям ремесленников. Семьи последних тоже владели участками, но меньших размеров, и урожай с них собирали намного быстрее, нежели с крестьянских угодий.

– Доброе утро, дети! – поздоровался в свою очередь Бракель и жестом велел ученикам занять свои места.

Он удивился, когда Карл Йенш – высокий, но тщедушный тринадцатилетний паренек – не выполнил его указание.

– В чем дело, Карл? – строго спросил учитель. – Хочешь учиться стоя?

Мальчик с несчастным видом покачал головой.

– Нет, – ответил он. – Я пришел, только чтобы сказать… с завтрашнего дня меня не будет, господин учитель. Некогда мне, работать надо в поле, да и у помещика тоже. А мой отец болен, нам нужны деньги. Поэтому я не могу… поэтому я больше не могу ходить в школу… – Голос Карла звучал так, словно готов был вот-вот оборваться.

Скорее всего, отец запретил ему посещать занятия в более грубых выражениях, и в последний день учебы у мальчика было тяжело на сердце.

Учитель тоже испытывал сожаление. И пусть он предвидел это – дети поденщиков обычно посещали школу всего несколько лет, – но Карла ему было особенно жаль. Мальчик отличался умом и легко усваивал знания, и Бракель даже подумывал о том, чтобы поговорить о нем с пастором. Возможно, Карлу следовало бы продолжить обучение в духовной семинарии. Впрочем, он был еще слишком юн, да и отец его вряд ли согласится на это. Карл прав, его семье нужны деньги, которые он сможет заработать. А помещик…

Рабен-Штейнфельд входил в состав великого герцогства. Бракель мог бы попросить герцога и помещика оказать поддержку смышленому сыну поденщика. Если бы только Йенш не был таким упрямцем! Если бы только он – как и многие другие жители Рабен-Штейнфельда – не затевал ссор с великим герцогом!

Поместный дворянин был приверженцем реформатской церкви[1], так же как и король, и почти вся знать. Однако в Рабен-Штейнфельде подавляющее большинство населения придерживалось учения старолютеран[2], и община не упускала ни малейшей возможности напомнить об этом своему помещику. К счастью, он не наказывал и не преследовал за это своих подданных, как поступал до недавних пор король Пруссии. Однако разногласия с народом и священниками вызывали у него раздражение, и вряд ли он станет оплачивать обучение сына одного из этих упрямцев, чтобы в его владениях появился очередной строптивый пастор.

Бракель вздохнул.

– Очень жаль, Карл, – приветливо произнес он. – Впрочем, ты очень любезен, раз предупредил о своем уходе. – Обычно дети поденщиков просто переставали появляться на занятиях, как только им исполнялось тринадцать. – Что ж, ступай с богом, дитя мое.

Пока Карл собирал с парты карандаши, грифель и грифельную доску, учитель Бракель обернулся к своей единственной теперь любимой ученице. Ида Ланге представляла собой необъяснимую загадку природы. Бракель все время задавался вопросом, почему Господь покарал сына Ланге слабым рассудком, в то время как Ида, его старшая сестра, впитывала знания, словно губка. При этом природа не обделила ее и красотой. У двенадцатилетней девочки были блестящие темно-каштановые волосы и голубые глаза фарфоровой куклы. Ее миловидное лицо в форме сердечка выражало кротость и смирение: наверняка это было следствием строгого отеческого воспитания. Якоб Ланге, кузнец, владел совсем небольшим участком земли и мог бы позволить Иде учиться и дальше, но раз она девочка, то об этом и речи не шло. Учитель не сомневался в том, что примерно через год Ида тоже уйдет из класса.

Однако сейчас она все еще прилежно училась, в то же время украшая скучные будни Бракеля. Бракель был учителем по призванию. Такие школьники, как Карл и Ида, радовали его, хотя занятия с бестолковыми крестьянскими детьми, не интересовавшимися чтением и письмом, скорее его утомляли. Иногда ему казалось, что его главный успех заключается в том, что он не позволяет им уснуть во время занятий.